А ей почему вдруг стало интересно? Адель даже задумалась! Может, проснулись журналистские наклонности?

– Следующее отличие, – Марко указал пальцем в заднюю область самолета, – Сопло ВСУ[4] у «Эйрбаса» вытянутое, а у «Боинга» короткое и скошенное.

– Ой, – засмеялась Адель, переводя взгляд на Марко и понимая, что ее щеки краснеют. – Этот ВСУ… похож на то, что различает мальчиков от девочек.

Марко перевел удивленный взгляд на «Эйрбас», слегка шокированный таким сравнением. Но понадобилось пару секунд, чтобы его губы растянулись в улыбке. Он посмотрел на Адель, любуясь тем, как порозовели ее щеки, как улыбка не сходит с ее лица, как горели глаза. Какой чистый и невинный взгляд, совсем еще детский. Когда смотришь на эту девушку, то ощущаешь себя подростком, почему-то все земные проблемы улетают куда-то очень далеко. О них не хочется думать…

Он схватил ее за руку:

– Пойдем выпьем кофе!

– А как же сравнения? Их еще много?

– Достаточно, я буду рассказывать тебе по ходу.

Адель кивнула и поддалась ему, позволила вести себя вдоль больших панорамных окон, рассматривая за стеклом самолеты, отмечая для себя различия между ними. На самом деле, выискивать различия оказалось интересным.

– Еще одно различие, – продолжил Марко, – это двигатели. У «Эйрбаса» они круглые, у «Боинга» общий вид кожуха овальный с расширением.

Адель остановилась, потянув за руку Марко к окну. Она выискивала взглядом двигатели, большими глазами рассматривала их. А потом заулыбалась и перевела взгляд серо-голубых глаз на него. Видимо, она увидела разницу. А может, радовалась тому, что вообще узнала о наличии двигателей в самолете.

– А мы на каком типе полетим?

Но как только Марко открыл рот, чтобы ответить, Адель тут же его перебила:

– Не говори! Я угадаю сама!

– Хорошо.

Потом они сидели и пили кофе: она латте, а он эспрессо, и впервые не хотелось задавать вопросы про трагедию, напротив, хотелось поговорить на другую тему.

– Почему ты решил мне помочь насчет отца? – Адель помешала пенку в своем кофе. Сердечко ей не сделали, и ломать было нечего.

Она начала волноваться, Марко это заметил. Лучше бы он продолжал держать ее за руку и отвлекать рассказами про самолеты.

– Иногда нам не хватает толчка для важного шага в жизни.

Адель мотнула головой и взглянула на него. Лицо этого человека стало уже родным. Что скрывать, за те дни, что она не видела его, соскучилась. Да, черт, она скучала и не думала, что однажды будет снова сидеть напротив него в кафе перед вылетом и пить кофе.

– Ты всем помогаешь?

Марко разорвал зрительный контакт и перевел взгляд в окно. Нет, не всем. Но что ответить на такой вопрос?

– Только особенным.

Их взгляды снова встретились. Сердце Адель даже вздрогнуло от теплоты агатовых глаз. Хотелось провести пальцем по контуру его лица и коснуться губами уголка его губ. Вдохнуть запах ананаса и пачули, к которому она так привыкла.

– Я ненавистный журналист, – напомнила она.

Но Марко слегка улыбнулся:

– Нет, ты не журналист, за тебя сделали этот выбор, а ты лишь его приняла…

– У меня не было выбора…

– Выбор есть всегда, и никогда не поздно что-то изменить.

Адель вздохнула, понимая, что Марко прав. Раньше она даже не задумывалась над тем, что журналистика не ее путь. Ей бесплатно дали эту дорогу, и пришлось идти по ней.

– Значит, я пока не нашла свой путь. Побуду журналистом, вдруг понравится, – усмехнулась она. – Кстати, удивительно, что ты сегодня пассажир, а не капитан.

Адель впервые видела Марко в аэропорту без формы. Но даже как пассажир он выделялся из серой толпы людей.

– Получил мини-отпуск и решил провести его с пользой. – Марко подмигнул ей. – Убью двух зайцев сразу: буду зудеть тебе на ухо о красоте и безопасности полета, а потом посмотрю, как сбывается мечта человека и он кидает в лицо отца письма.

Адель засмеялась, задавая себе вопрос: как можно писать о Марко, что он угрюм и неразговорчив? Глупости!

– Я думала, что отпуск проводят с семьей. – Ее улыбка спала, и девушка осеклась. Наверно, она не имела права лезть в его личную жизнь. Но очень хотелось быть волшебницей и сделать так, чтобы Марко не был женат.

Марко опустил взгляд, понимая, что она права. Вместо того чтобы пытаться сохранить семью, он сам ее рушит. А надо было поехать в Исландию с Патрицией, провести отпуск вместе, наслаждаться друг другом. Ведь он обещал ей, что будет делать все возможное, чтобы быть к ней ближе. А получается, что их расстояние увеличивается с каждым днем все больше и больше. Вместо жены он выбрал Адель, которая сейчас сидит и ждет ответа.

Нет, он исполнит то, что обещал сам себе по отношению к этой девушке, а когда она поймет, что в полетах нет ничего страшного, займется семьей. Или…

Марко взглянул на Адель, она лишь мотнула головой и произнесла:

– Это не мое дело.

– У нас сложные отношения в семье, но, наверно, виноват в этом больше я. Вернусь домой, как только мы с тобой закончим начатое. Патриция думает, что я в рейсе.

– Ты ей наврал?

Марко кивнул:

– Так крупно впервые в жизни.

– Когда один начинает врать другому, то ничего хорошего из этого не выходит. Не проще было бы развестись?

Она опять влезла не в свое дело со своими вопросами.

– Я женат уже десять лет, и все не так просто, как кажется на первый взгляд.

– В Брюсселе ты меня уверял, что делаешь все возможное, чтобы сохранить этот брак…

– Наверно, я плохо стараюсь…

– Или даже не стараешься…

– Старался. – Марко осекся, не желая больше продолжать эту тему. Из-за этой девушки он наврал жене, но не будет же он говорить ей об этом. И, может, ее страх к полетам и его желание ей помочь тут ни при чем? Что лгать самому себе? Он о ней думал даже больше, чем о самолетах.

И страшно то, что каждая минута, проведенная с Адель, дарила тепло и желание наслаждаться этими мгновениями. Это ужасно осознавать.

Он все еще любил Патрицию, но любовь приобрела иной характер. Стала привычкой. С ней проведенные минуты не ощущаются, они текут равномерно.

– Нам пора на посадку, – произнес он и встал со своего места. Адель лишь кивнула и сделала то же самое. Волнение наступало, но почему-то тревожилась она не за полет. Сегодня страх полета поутих.

Аэропорт Мальты небольшой, часто нет надобности подводить рукав к самолету. Нет смысла даже пускать для пассажиров автобусы, люди идут неспешно к борту сами.