Амерлин сидела за столом, просматривая бумаги, и на вошедших даже не взглянула. Найнив открыла было рот, но хранительница летописей бросила на нее пронзительный взор, и молодая женщина прикусила язык. Все трое стояли в ряд перед столом Амерлин и ждали. Эгвейн старалась не переминаться с ноги на ногу. Прошли долгие минуты – показавшиеся часами, – прежде чем Амерлин подняла голову, но, когда эти голубые глаза пристально оглядели каждую из девушек по очереди, Эгвейн решила, что могла бы подождать и подольше. Взгляд Амерлин был как две сосульки, вонзающиеся в сердце. В комнате было прохладно, но по спине Эгвейн пробежала струйка пота.

– Итак! – заговорила наконец Амерлин. – Наши беглянки вернулись.

– Мы не убегали, мать. – Со всей очевидностью, Найнив заставляла себя сохранять спокойствие, но голос ее дрожал от сдерживаемого чувства. То был гнев, Эгвейн это знала. Сильная воля Найнив слишком часто сопровождалась гневом. – Лиандрин сказала нам, чтобы мы отправились с нею, и…

Амерлин громко стукнула по столу ладонью, прерывая речь Найнив.

– Не смей упоминать здесь имя Лиандрин, дитя мое! – рявкнула она.

Лиане наблюдала за происходящим со строгим спокойствием.

– Мать, Лиандрин – из Черной Айя, – не сдержалась Илэйн.

– Это известно, дитя мое. По меньшей мере заподозрена в том и, в сущности, уличена. Несколько месяцев тому назад Лиандрин покинула Башню, и вместе с ней ушли еще двенадцать других… женщин. С тех пор ни одну не видели. Перед своим исчезновением они предприняли попытку вломиться в кладовую, где хранятся ангриалы и са’ангриалы, и сумели проникнуть туда, где содержатся меньшие тер’ангриалы. Часть этих тер’ангриалов они похитили, в том числе несколько таких, назначение которых нам неизвестно.

Найнив подняла на Амерлин полный ужаса взгляд, а Илэйн вдруг принялась растирать руки, словно они замерзли. Эгвейн чувствовала, что тоже дрожит. Много раз она представляла себе, как вернется, смело предстанет перед Лиандрин и бросит ей в лицо обвинения, а потом увидит, как ее приговаривают к какому-нибудь наказанию, – правда, Эгвейн так и не удалось представить себе наказание, страшное настолько, чтобы оно смогло искупить преступления этой гадины с кукольным личиком. Она даже рисовала в своем воображении, как, вернувшись, обнаружит, что Лиандрин уже сбежала – разумеется, в ужасе от возвращения Эгвейн. Но никогда она даже помыслить не могла ничего подобного. Если Лиандрин и другие – Эгвейн до жути не хотелось верить, что были и другие, – украли эти предметы, дошедшие из Эпохи легенд, никто не возьмется сказать, какое применение им будет найдено и какое зло с их помощью будет совершено. «Благодарение Свету, что са’ангриалы они не заполучили», – подумала девушка. Содеянное и без того было ужасно.

Са’ангриалы, подобно ангриалам, позволяли Айз Седай направлять больше Силы, чем то ее количество, с которым женщина могла самостоятельно управиться без ущерба для себя, но они были гораздо мощнее ангриалов и попадались редко. Тер’ангриалы представляли собой нечто иное. Они встречались в большем количестве, чем ангриалы или са’ангриалы, хотя все же не на каждом шагу, и они использовали Единую Силу, а не помогали ее направлять, и никто по-настоящему не понимал, как они действуют. Многие тер’ангриалы стали бы работать лишь у тех, кто обладает способностью направлять, требуя подлинного обращения к Силе, в то время как другие тер’ангриалы действовали у всех. Кроме того, все ангриалы и са’ангриалы, о которых Эгвейн когда-либо слышала, были невелики, а тер’ангриалы, по-видимому, могли быть любого размера. Каждый из них, похоже, создавался предшественниками нынешних Айз Седай, теми, кто жил три тысячи лет назад, с определенной целью, для выполнения отдельной задачи; и с тех пор немало Айз Седай погибло, пытаясь выяснить их предназначение; женщины погибали или же как будто выгорали изнутри, утрачивая способность направлять Силу. В Коричневой Айя были сестры, которые всю свою жизнь посвящали изучению тер’ангриалов.

Некоторые тер’ангриалы вошли в употребление, причем использовались, скорее всего, вовсе не для тех целей, для каких были созданы. Тер’ангриалом являлся тот прочный белый жезл, что держали в руках принятые, давая Три Клятвы при посвящении в Айз Седай; он крепко-накрепко связывал женщину обетами, и те словно становились ее неотъемлемой частью, запечатлеваясь в самой плоти и крови. Еще одним тер’ангриалом была арочная конструкция, где послушница проходила последнее испытание при возвышении в ранг принятой. Существовали и другие, в том числе многие, которые никто не мог заставить работать, и еще многие, не имеющие, как казалось, никакого практического применения.

«Почему они взяли именно эти предметы? Ведь никто не знает, как ими пользоваться, – задумалась Эгвейн. – Или Черная Айя знает?»

При мысли о подобной возможности у нее скрутило желудок. Такой кошмар может оказаться ничуть не лучше са’ангриала в руках приспешника Темного.

– Кража, – продолжала Амерлин тоном столь же холодным, как и ее глаза, – была наименьшим из содеянного ими. Той ночью умерли три сестры, а также два Стража, семь гвардейцев и девять слуг. Убийства, совершенные с целью сокрыть воровство и побег. Все это можно и не считать доказательством их принадлежности к… Черной Айя, – она будто выплюнула эти слова, – но и такую возможность я исключить не могу. Когда в воде кровь и плавают рыбьи головы, нет нужды видеть щук-серебрянок, чтобы знать, что они там есть.

– Почему тогда с нами обращаются как с преступницами? – требовательным тоном спросила Найнив. – Нас обманула женщина из… из Черной Айя. Одного этого достаточно, чтобы оправдать все наши промахи.

Амерлин рассмеялась невеселым лающим смехом:

– Ты так думаешь, дитя мое? Правда? Ваше спасение, возможно, в том, что никто в Башне, за исключением Верин, Лиане и меня, даже не подозревает, что вы хоть как-то связаны с Лиандрин. Если бы об этом стало известно, не говоря уже о том маленьком представлении, что вы устроили для белоплащников… Не надо смотреть с таким удивлением: Верин мне все рассказала. Так вот, если бы стало известно, что вы ушли с Лиандрин, Совет Башни вполне мог бы проголосовать за усмирение – всех троих, вы бы и дух перевести не успели.

– Это нечестно! – воскликнула Найнив. Лиане встрепенулась, но Найнив не остановилась. – Это неправильно! Это…

Амерлин встала. Одного этого хватило, чтобы Найнив сразу умолкла.

Эгвейн подумала, что повела себя мудро, храня молчание. Она всегда верила, что Найнив настолько сильная и волевая, сколь это вообще возможно. Верила, пока не встретила женщину, носящую полосатый палантин.

«Прошу тебя, Найнив, обуздай свой нрав. Мы здесь все равно что дети, сущие младенцы пред очами матери, но эта мать может нам устроить кое-что и поужаснее порки».

В словах Амерлин Эгвейн виделся выход из сложившегося положения, но девушка не была уверена, какой именно.

– Мать, прошу прощения, что заговорила первой, но как вы намерены поступить с нами?

– Как я поступлю с вами, дитя мое? Я собираюсь наказать тебя и Илэйн за самовольный уход из Башни, а Найнив – за выезд из города без разрешения. Во-первых, каждую из вас вызовут в кабинет Шириам Седай, где она, согласно моему указанию, выпорет вас так, чтобы всю следующую неделю вы мечтали о подушке под зад. Я уже распорядилась, чтобы о моем решении объявили и послушницам, и принятым.