– Но я хочу продолжить обучение, мать. – В голосе Илэйн вновь зазвенела сталь. – Я хочу стать Айз Седай.

Амерлин улыбнулась, но улыбка ее оказалась еще мрачнее предыдущей.

– Вот и здорово, что ты этого хочешь, дитя мое, потому что я не намерена отдавать тебя Моргейз. С такими способностями ты станешь сильнейшей из всех Айз Седай за последнюю тысячу лет, и я тебя не отпущу, пока ты не заслужишь не только кольцо, но и шаль. Даже если ради этого мне придется сунуть тебя под пресс. Я тебя не отпущу. Я ясно выразилась?

– Да, мать. – В голосе Илэйн звучало беспокойство, и Эгвейн не осуждала подругу за неуверенность. Илэйн оказалась между Моргейз и Белой Башней – уподобившись полотенцу, что рвут друг у друга два пса, или все равно что между молотом и наковальней: с одной стороны – королева Андора, с другой – Престол Амерлин. И если раньше Эгвейн и случалось завидовать Илэйн за ее богатство и ожидающий в будущем трон, то в эту минуту зависть ее как истаяла.

– Лиане, проводи Илэйн в кабинет Шириам, – оживившись, произнесла Амерлин. – А этим двоим мне еще надобно сказать несколько слов. И вряд ли, думаю, эти слова доставят им удовольствие.

Эгвейн и Найнив обменялись изумленными взглядами – охватившее обеих беспокойство на мгновение растворило напряженность меж ними.

«Что же такое она хочет нам сказать – нам, но не Илэйн? – недоумевала Эгвейн. – Впрочем, мне все равно, пока она не пытается положить конец моему обучению. Но почему нельзя сказать заодно и Илэйн?»

При упоминании кабинета наставницы послушниц Илэйн поморщилась, но, когда к ней подошла Лиане, горделиво выпрямилась.

– Вы приказываете, мать, – церемонно промолвила девушка и, опускаясь в идеальном реверансе, широко взмахнула юбками, – а я повинуюсь.

И вышла следом за Лиане, высоко вскинув голову.

Разговор Амерлин начала не сразу – прежде она подошла к высоким арочным окнам, заложила за спину руки, крепко переплетя пальцы, и оглядела поверх балкона расположенный внизу сад. Лишь через несколько минут она заговорила, по-прежнему стоя спиной к девушкам.

– Самое худшее я скрыла от огласки, но как долго это продлится? Слугам неизвестно об украденных тер’ангриалах, и смерти с побегом Лиандрин и прочих они не связывают. Нелегко было это устроить. Люди верят, что убийства совершены приспешниками Темного. И ведь так оно и было. Слухи разошлись и по городу. В Башню пробрались эти самые приспешники Темного, убийства – их рук дело. Полностью пресечь слухи нет никакой возможности. Для нашей репутации тут ничего хорошего нет, однако это все же лучше правды. По крайней мере, никто за пределами Башни и лишь немногие в ней самой знают, что Айз Седай были убиты. Друзья Темного в Белой Башне. Тьфу! Я всю свою жизнь отрицала подобное. Я не потерплю их здесь. Я их выужу, выпотрошу и подвешу вялиться на солнце.

Найнив послала Эгвейн растерянный взгляд – впрочем, сама Эгвейн была растеряна вдвое больше – и, набрав в легкие воздуха, заговорила:

– Мать, вы желаете наказать нас еще строже? Сверх того приговора, что уже нам вынесли?

Амерлин, обернувшись через плечо, посмотрела на девушек; взгляд ее оставался в тени.

– Наказать строже? Можно сказать и так. Некоторые станут говорить: возвысив, я одарила вас. Сейчас вы почувствуете истинные уколы шипов этой розы.

Она энергичным шагом прошла по комнате прямиком к своему стулу, уселась и затем будто бы вновь утратила свой пыл. Или же ею овладела неуверенность.

При виде растерянной Амерлин желудок Эгвейн свело судорогой. Престол Амерлин всегда являла собой уверенность и спокойную устремленность к известной ей цели. Амерлин представала воплощением силы. Впрочем, при всей своей грубой силе женщина по другую сторону стола обладала знаниями и опытом, которых с лихвой хватит, чтобы, словно нитку, намотать Эгвейн на катушку. Стать свидетелем столь неожиданных ее колебаний – как у девочки, вынужденной впервые нырнуть вниз головою в пруд и не имеющей ни малейшего понятия, насколько он глубок и что подстерегает на дне, камни или придонная тина, – было страшно; подобная картина выморозила девушку до мозга костей. «Что она имела в виду, говоря об истинных уколах шипов? Свет, как же она намерена обойтись с нами?»

Поглаживая пальцами стоящую перед ней на столе резную черную шкатулку, Амерлин всматривалась в нее так, словно видела сквозь нее нечто далекое.

– Весь вопрос в том, кому я могу доверять, – тихо промолвила она. – Наверное, я все-таки могу довериться хотя бы Лиане и Шириам. Но осмелюсь ли? Или Верин? – Плечи ее затряслись от внезапного и короткого приступа тихого смеха. – Я и так вверила Верин нечто большее, чем свою жизнь, и все же – насколько я могу на нее положиться? Морейн? – Амерлин чуть помолчала. – Я всегда считала, что могу доверять Морейн.

Эгвейн обеспокоенно переступила с ноги на ногу. Многое ли известно Амерлин? Это было совсем не то, о чем ей уместно спрашивать, уж тем более – у Престола Амерлин. «А знаете, что юноша из моей деревни, молодой парень, за которого мне, как я раньше думала, суждено однажды выйти замуж, – это Дракон Возрожденный? Известно ли вам, что ему помогают две ваши Айз Седай?» Во всяком случае, девушка была уверена – Амерлин не знает, что прошлой ночью ей снился Ранд, убегающий от Морейн. Вроде как была уверена. И она промолчала.

– О чем вы говорите? – требовательно спросила Найнив. Амерлин подняла на нее свой взор, и девушка сбавила тон, добавив: – Простите меня, мать, но нас что, еще больше накажут? Не понимаю я этих разговоров о доверии. Если хотите знать мое мнение, так Морейн не стоит доверять.

– Значит, так ты решила? – сказала Амерлин. – Год, как из деревни, и ты думаешь, что знаешь о мире достаточно, чтобы судить, кому из Айз Седай можно доверять, а кому – нет? Капитан, что едва паруса поднимать выучился!

– Она ничего подобного не имела в виду, мать, – произнесла Эгвейн, хотя понимала, что Найнив имела в виду именно то, что и сказала. Девушка послала Найнив предостерегающий взгляд. Та резко дернула себя за косу и удержала рот на замке.

– Хм… кто бы говорил, – раздумчиво протянула Амерлин. – Порой доверие оказывается чем-то таким же скользким, как корзина с угрями. Выходит так, что работать мне придется с вами двумя, пусть и рассчитывать на вас – все равно что опираться на тонкие тростинки.

Найнив поджала губы, хотя голос ее остался ровным:

– Тонкие тростинки, мать?

Амерлин же продолжила речь, будто та ничего и не произносила:

– Лиандрин пыталась затолкать вас в водослив головой вперед, и, вполне возможно, убралась вон она потому, что узнала: вы возвращаетесь и можете сорвать с нее маску. Поэтому придется мне поверить, что вы не… Черные Айя. Я бы лучше чешую с потрохами есть стала, – пробормотала она, – но, видно, надо мне привыкать произносить эти слова.