– Нет, – не стал восставать против истины одессит. – Но, видишь ли, Коля, все когда-нибудь бывает в первый раз… Что ты делаешь на японском линкоре?

– Ты не поверишь…

– Конечно, не поверю.

– Но я здесь работаю…

– Работаешь?

– Криогенщиком.

– Криогенщиком… – задумчиво повторил Лева уже без вопросительных интонаций, но так, что ясно было, он не поверил ни единому слову Бутова. – Когда мы с тобой виделись в последний раз, ты говорил, что у тебя контракт на прокладку линии метро на… – пытаясь вспомнить название, одессит закатил глаза под морщинистые веки.

– На Малой Боливии, – подсказал Бутов.

– Верно, – кивнул Лева. – Так что же случилось на Малой Боливии?

– Боливийцы решили, что метрополитен им не нужен.

– После того как ты им его построил?

– Нет, после того как у них снова началась гражданская война.

– Снова из-за апельсинов?

– Не знаю, – пожал плечами Бутов. – Я не понимаю, Лева, в чем проблема?

– В том, что иногда я слушаю новости, Коля, – ответил одессит. – Поэтому я таки знаю, что вся восьмая эскадра императорского флота, к которому приписан и линкор «Дасоку», месяц назад погибла в Куанском котле.

– «Дасоку» уцелел.

– Я не слепой, Коля, – наклонил плешивую голову одессит. – Но каким образом ты его заполучил?

– Я…

– Пойми меня правильно, Коля, – поднял руку старший мастер гильдии ремонтников. – Я не спорю с тем, что каждый вправе обделывать свои дела так, как считает нужным. Но лично я не хочу испортить свою репутацию честного человека и профессионального ремонтника, которому каждый готов доверить свой корабль.

– Я со своей бригадой занимался настройкой криогенных аппаратов на «Дасоку», когда линкор был послан в бой.

– А, так ты там не один.

– Конечно, не один!

– Ну-ну. – Одессит приосанился, в глазах его появился интерес, как будто он надеялся услышать увлекательную историю.

– Мы хотим поставить «Дасоку» в атмосферный док, чтобы произвести полный ремонт и балансировку двигателей. Кстати, у нас не хватает одного вспомогательного ХД-двигателя.

– Продал?

– Нет, подарил, – уже по-настоящему огрызнулся Бутов. – В какой док нам ставить корабль?

– Вам – это тебе и твоей бригаде?

– Нам – это капитану и команде «Дасоку».

– Ты взял их в плен?

– Ну что ты несешь, Лева! – в отчаянии схватился за голову Бутов. – Что после этого обо мне станут думать люди?

– Какие люди?

– Капитан и команда «Дасоку»!

– Капитан, говоришь? – Одессит задумчиво почесал щеку. – А я могу поговорить с этим капитаном?

– Пожалуйста, Сакамото-сан, – Бутов сделал приглашающий жест капитану «Дасоку».

Сакамото нажал кнопку, переключая разговор на свой контакт-скрин.

– Здравствуйте, Лева-сан. Я капитан линкора «Дасоку» нито кайса Рюичи Сакамото. Поверьте, Бутов-сан не взял нас в плен. Напротив, он помог нам спастись от сайтенов.

– Прекрасно, Сакамото-сан, прекрасно, – кивнул с показным энтузиазмом одессит. – А могу я взглянуть на вашу служебную карточку?

– Конечно, – капитан «Дасоку» достал из кармана карточку и вставил ее в прорезь контроллера.

Лева-одессит скосил взгляд на соседний скрин.

– Да… Действительно, Рюичи Сакамото, – он бросил взгляд на капитана, чтобы сравнить его с фотографией. – Капитан линкора «Дасоку»… Ну что ж, добро пожаловать на Старую Одессу, Сакамото-сан. Ваш док – «восемнадцать-эм».

Сказал – и отключился.

Не оборачиваясь, Бутов знал, что все находящиеся на мостике офицеры смотрят сейчас на него.

– Все в порядке! – сделал успокаивающий жест рукой криогенщик. – Уверяю вас, Лева Стотник – милейший человек.

– А мне показалось, что нам здесь не рады, – высказал свое мнение штурман Исикава.

– Вам, действительно, показалось, Исикава-сан, – согласился с ним Бутов. – Старая Одесса – это место, где всегда рады старым друзьям.

Вахтенный пилот вопросительно посмотрел на капитана.

– Заводите корабль в док, Тацу-сан, – распорядился Сакамото.

Бортинженер правого края Нори неодобрительно покачал головой. Но, поскольку он находился позади капитанского кресла, Сакамото это не увидел.

Следуя указателям, выведенным на маневровый скрин-навигатор, пилот провел «Дасоку» между причальными фермами к указанному доку. Ворота дока «18-М» были уже раскрыты. Переключившись на самую малую тягу, линкор медленно вплыл в док. Створки ворот сошлись позади него. Послышался лязг прилипших к внешней обшивке корабля захватов.

Две минуты интенсивной продувки, и давление воздуха в доке установилось на уровне нормы.

– Сакамото-сан, – обратился к капитану Бутов. – Я совсем забыл вам сказать. На Старой Одессе существует неписаное правило, в соответствии с которым экипаж вставшего в док корабля должен устроить небольшой банкет для старших мастеров ведущих гильдий.

– Я распоряжусь, чтобы Хатиро-сан позаботился об этом, – ответил нито кайса.

– Если вы не против, Сакамото-сан, давайте определим ему в помощники Сережу Горбатова. Он знает вкусы одесситов, да и сам готовить любит, так что сможет подсказать повару, на что следует обратить внимание.

– Я не против, – улыбнулся Сакамото.

Бортинженер правого края Нори, сдерживая готовый вырваться стон, скрипнул зубами.

– А вот и хозяева пожаловали! – радостно улыбнулся Бутов, когда снаружи по обшивке трижды саданули здоровенной кувалдой.

На встречу с хозяевами дока «восемнадцать-эм» вышли нито кайса Сакамото – потому что он был капитаном «Дасоку»; Николай Бутов – поскольку он был лично знаком со старшим мастером гильдии ремонтников, в ведении которого находился занятый «Дасоку» док, и бортинженер правого края Окато Нори – в силу служебного положения.

Бортинженер правого края сразу честно признался капитану, что не ожидает ничего хорошего от встречи с местными ремонтниками, хотя и не смог точно определить причину, заставлявшую его так думать. Нори понял, что его ожидания оправдываются, причем в самом драматичном варианте, когда в открывшихся шлюзовых воротах возникли силуэты четверых здоровенных мужиков с мускулистыми торсами, накачанными ручищами и с волосами, остриженными под короткий бобрик, из-за чего головы их казались квадратными. Из одежды на них были только короткие шорты. Груды гипертрофированной мускулатуры опоясывали широкие полосы из кожзама с многочисленными карманчиками, петельками, карабинами и пистонами, каждый из которых был отведен под определенный инструмент или прибор.