– Да.

Даньелл растерялась. Она шутила, потому что ванна была слишком большой. Но ее предположение было вполне резонно.

– В таком случае почему ты не со мной? – призывно посмотрела она на него.

– С удовольствием присоединюсь.

Абсолютно не стесняясь своей наготы, он ступил в воду. Даньелл во все глаза смотрела, как двигается его совершенное тело. Он лег наискосок, притянул ее к себе и стал гладить ее плечи, шею, груди. Теребил соски большим и указательным пальцами, пока она не обезумела от желания и не стала извиваться. О мыле они совершенно забыли.

– Я хочу тебя, – прошептала Даньелл, на этот раз по-английски.

– Не сразу, – тоже прошептал Кейд, по-прежнему сжимая ее груди. Его рука легла между ее бедер. Он снова нашел потаенный бугорок.

Она выгнулась так, что едва не выпала из ванны. Его пальцы продолжали терзать и тянуть сосок, другая рука ласкала место чистого наслаждения.

Девушка сжала его бедро. Ее ноги раздвинулись сами собой, но он еще шире развел их коленями. Даньелл застонала. Он продолжал сладостную пытку, пока она не скрипнула зубами.

– Помни, ты не должна кричать, – приказал он шепотом, немилосердно мучая ее.

Боже, как трудно держать рот закрытым! Когда она, наконец, забилась в конвульсиях экстаза, она снова выгнулась и застонала долго и громко. Ее тело все еще восхитительно вздрагивало, когда Кейд перевернул ее, словно она весила не больше куклы, снова положил на себя и скользнул внутрь. Даньелл застонала еще громче. Горячая вода, мыльные пузырьки, их мокрая скользкая кожа и наконец – это. Большие руки Кейда сжали ее бедра. Он стал направлять ее движения. Поднимал ее и опускал на свою плоть, показывая, что делать.

Потом уперся в бока глубокой ванны и предоставил ей делать все, что она пожелает. Его лицо выражало невероятное наслаждение. Жилы на его шее вздулись.

– Господи, Даньелл, с тобой так хорошо! – пробормотал Кейд.

Он не закрыл глаз, наоборот, наблюдал, как колышутся ее груди, когда она скользила на нем вверх-вниз. Наблюдал за выражением ее лица, когда она приняла его в себя. Наблюдал, как она устанавливает ритм, которым наслаждается.

Она достигла блаженства во второй раз, и Кейд держал ее, пока она утыкалась в его плечо, чтобы заглушить крики. Он входил в нее снова, снова, снова и снова, пока, наконец, не сжал челюсти и не вышел из нее, со стоном излившись в воду. А потом прижимал ее к себе, тяжело дыша, с бешено колотившимся сердцем, пока его дыхание не успокоилось. Затем Кейд встал, взял Даньелл на руки и стал вытирать ее полотенцем, после чего вытерся сам. Откинул одеяло и уложил ее в постель, а сам лег рядом, укрыл их обоих и прижал девушку к груди. Она лежала, не смея дышать, лежала, как ей казалось, много часов, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. Она ожидала, что он спросит ее, хочет ли она спать с ним в постели. Это была бы любезность с его стороны. Но принести ее в постель и держать на руках, как младенца? Она едва могла этому поверить. И это все мужчина, за которым гонялись по Бонд-стрит роскошные женщины, и если верить леди Дафне, поймав его, они без промедления ложились с ним в постель…

Даньелл боялась дышать от страха, что это всего лишь игра ее воображения и сейчас все исчезнет.

Но тут случилась еще одна удивительная вещь. Кейд стал пальцами расчесывать ее волосы. Приблизил губы к ее голой шее и выдохнул:

– Мне никогда не надоест аромат лаванды.

Ему никогда не надоест…

У нее не хватило времени додумать это до конца, потому что он сказал:

– Могу я кое-что спросить?

Ей стало не по себе, но она решила честно отвечать на вопросы.

– Конечно.

Теперь все изменилось, невзирая на то, хотела она этого или нет. Эта мысль была пугающей и одновременно утешительной.

– Ты действительно француженка?

– Oui, – рассмеялась Даньелл. – Наполовину. Как я уже говорила.

– Твоя мать действительно больна?

Ноздри девушки гневно раздулись:

– Я бы никогда так не солгала, говоря о матери! Она очень больна. Гримальди пообещал заплатить мне достаточно денег, чтобы после выполнения этой миссии я могла купить домик у моря.

– Похоже на Гримальди. Шантаж и приманка. Это его методы.

Она перевернулась на спину. Рука Кейда по-прежнему лежала у нее на талии.

– Он знает, как получить желаемое, и безмерно помог мне. Его упрекнуть не в чем.

– Каким образом он помог тебе? – осведомился Кейд.

– Спас жизнь матери. – Даньелл покачала головой, не желая продолжать эту тему. – Это было много лет назад.

Ей следовало ожидать, что он захочет большего. Может ли она снова оказаться лицом к лицу с воспоминаниями, когда еще не остыла после любовных объятий, а эмоции по-прежнему горячи?

Она попытается.

– Отца убили, когда я была еще подростком. Мать послали в тюрьму за преступление.

Кейд попытался что-то сказать.

– Она не делала этого, – поспешила заверить его Даньелл. – Но мама – англичанка, и французы относились к ней с предубеждением. Ее судили и вынесли приговор, не имея никаких доказательств. А потом отправили в Англию. Обменяли на заключенного-француза. Думаю, в этом участвовали ее родные.

– А как ты встретила Грима?

– Он нашел меня на судне контрабандистов и предложил работу.

– У него есть свойство появляться в самый подходящий момент, не так ли?

– Он много сделал для меня.

Она забралась глубже под одеяло.

– Я согласилась работать на него в обмен на помощь матери. Он знал, что я буду верна ему, потому что я наполовину англичанка, а французы погубили мою семью. Но к тому времени, как мать вышла на свободу, у нее уже была чахотка.

– Мне очень жаль, Даньелл, – вздохнул Кейд.

Она тряхнула головой, чтобы смахнуть обжигавшие глаза слезы.

– Можно теперь я спрошу?

– Конечно.

– Почему твое судно носит такое название? «Элинор»?

Она заранее съежилась, готовая услышать, что это имя женщины, которую он когда-то любил.

– Это имя моей матушки, – тихо пояснил Кейд и потерся носом о ее плечо.

– Правда? – ахнула она.

Он снова кивнул и поцеловал ее плечо. Она попыталась не обращать внимания на укол пронизавшего ее вожделения. Как можно хотеть мужчину так быстро после…

Даньелл поторопилась задать следующий вопрос:

– Правда, что Дафна и Рейф были уже женаты до их свадьбы в прошлом месяце?

Кейд громко расхохотался:

– Кто тебе это сказал?