— Оскар?

Бакалейщик, услышав свое имя, отдернул руку, которая уже готова была снять шапку с Тролль-сына. И выражение угрюмой подозрительности на его лице внезапно растаяло, словно сыр на огне, когда он услышал голос Иды.

— Ах, Ида… — сказал он, выпрямившись, поправив свой желтый галстук-бабочку и пригладив светлые усы. — Я так рад тебя увидеть. Я как раз знакомился с Эриком.

— Эриком?

Сэмюэль с Мартой яростно закивали за его спиной, показывая на Тролль-сына.

— Ах, да, — сказала тетя Ида. — Да, Эрик. Маленький Эрик. Как я могла о нем забыть!

Затем Оскар заговорил снова, на норвежском.

— Я слышал, Хенрик вернулся из леса. Это правда?

Тетя Ида очень сдержанно кивнула.

— Очень многие будут задавать вопросы, ты ведь понимаешь. Вопросы о том, что с ним случилось в лесу.

— Ну, лучше бы люди занимались своими делами.

— Знаешь, я ведь мог бы тебе помочь. Если бы ты захотела как-нибудь вечером приехать и обсудить это. Это, наверное, так тяжело, когда твой муж уходит от тебя на десять лет… Так что если ты когда-нибудь захочешь со мной поговорить, я к твоим услугам. Я всегда буду к твоим услугам.

— Спасибо, Оскар, — довольно сердито ответила тетя Ида. — Но нам правда пора возвращаться. Ну, пойдемте, дети. Пойдемте, Сэмюэль, Марта и… Эрик. Пора ехать домой. Идем, Эрик. Все в порядке. Дафай. Не бойся.

Оскар, оставшийся стоять на тротуаре, смотрел, как тетя Ида с Сэмюэлем тащат Эрика к старой разбитой машине, а Марта идет за ними следом. Но они и не догадывались о том, что за ними наблюдал кое-кто еще — мистер Мюклебуст, стоявший в дверях туристического офиса.

Когда машина отъехала, он тяжело потрусил к тому месту, где стоял Оскар.

— Кто этот третий ребенок? — спросил мистер Мюклебуст, задыхаясь и держась за свои жирные бока.

Оскар очень не любил мистера Мюклебуста и уже примерно сотню раз отказывался от его предложений продать бакалейную лавку.

— Я не знаю, — сказал он.

— Может быть, это был… не мог ли это быть… тролль?

Оскар прекрасно понимал, о чем речь. Он знал, как сильно мистер Мюклебуст ненавидит Хенрика. В молодости он был свидетелем печально известного инцидента с «человеком-снежком» на горе Мюрдал. И хотя Оскар во многих отношениях был хорошим человеком, он был слабым, и его самой большой слабостью была тетя Ида, женщина, которая, как он тайно надеялся, после исчезновения Хенрика станет его женой.

— Да, — сказал Оскар после очень длинной паузы. — Я думаю, это был тролль.

Тем временем Сэмюэль инструктировал Тролль-сына на заднем сиденье машины.

— Пригни голову! И не снимай шапку!

— Я извиняюсь… я извиняюсь…

— Я не могу понять, — сказала тетя Ида. — Как ты сюда попал?

Марта посмотрела на пустую корзину, стоявшую у нее на коленях.

— Багажник. Он, видимо, забрался в багажник.

Тетя Ида кивнула.

— Ох, это все оччень плохо. Оччень плохо. Все повторяется: лес снова угрожает нашему счастью. Теперь жители будут беспокоиться насчет нас. Это оччень плохо, говорю я вам. Оччень плохо.

Машина неслась из Флома на максимальной скорости, которую могла развить такая старая развалюха. Они поехали к супермаркету, потому что в бакалейной лавке им не удалось купить продукты для сэндвичей.

— Ну, а почему бы нам не переехать? — спросил Сэмюэль.

Тетя Ида покачала головой.

— Сэмюэль, боюсь, этот вариант невозможен. Кто станет покупать дом так близко к Тенистому лесу? Мы, конечно, можем сказать людям, что там безопасно, но ведь тогда сам лес окажется в опасности. Ох, это оччень непростая ситуация.

Супермаркет по сравнению с супермаркетами, которые Сэмюэль видел в Англии, был просто крошечным. И он тоже был деревянным, как и все здесь.

Тетя Ида с Мартой исчезли внутри, а Сэмюэль остался сторожить Тролль-сына в машине.

— Улучшитель очень плохой, Сэмюэль Блинк, — сказал Тролль-сын, скрючившийся на заднем сиденье. — Он очень плохой.

Сэмюэль сглотнул. Он больше не мог сердиться на Тролль-сына. Не мог сердиться по-настоящему. Ведь он не специально создавал все эти проблемы. Ему просто было страшно.

— Прости, — сказал он. — Но тебе слишком опасно оставаться здесь. Это очень опасно для тети Иды и дяди Хенрика и всех нас. Ты должен вернуться домой.

Тролль-сын, казалось, его не слушал.

— Он идет за мной, — сказал он, и от этих слов Сэмюэлю стало холоднее, чем от холодного воздуха старой машины без подогрева. — Он идет за мной. Ты увидишь, Сэмюэль Блинк. Ты увидишь.

На полпути домой они снова увидели ее. Корнелию. На этот раз она ехала обратно, в противоположном направлении.

— Интересно, что же она там делала? — сказала тетя Ида.

— Какие-нибудь грязные делишки, — сказал Сэмюэль.

Одна Марта промолчала. Она просто перестала напевать выдуманную мелодию, которая все крутилась у нее в голове и, обернувшись, стала смотреть в заднее окно. Она смотрела на свою бывшую лучшую подругу, фигурка которой становилась все меньше, превращаясь в крошечную розовую точку посреди обширного ландшафта и наконец становясь ничем.

— Ах, да, — сказал дядя Хенрик, когда узнал, что Тролль-сын нашелся. — Корнелия заходила. Она пришла извиниться. Ее папа, видимо, ждал в машине.

Сэмюэль покачал головой:

— Она приехала на велосипеде.

— На велосипеде?

Тетя Ида подтвердила:

— Мы проехали мимо нее. На пути туда и обратно.

— И что она делала, когда была здесь? — спросил Сэмюэль.

Дядя Хенрик пожал плечами.

— Ничего. Просто сказала, что сожалеет. Она сказала, что она «глубоко, глубоко, глубоко сожалеет», или, возможно, это было даже «глубоко, глубоко, глубоко, глубоко сожалеет», вот и все.

— А потом она ушла? — спросил Сэмюэль.

— Да, — сказал он, но потом его лицо омрачилось. — Ну, нет. Ей понадобилось в туалет, и потом она ушла.

Все слегка обеспокоились этой информацией, особенно Марта. Она успокоила себя маринованной морошкой из банки, которую они только что купили в супермаркете, и о Корнелии больше не было сказано ни слова. У них было предостаточно других тем для разговора, например, то, когда именно дядя Хенрик, Сэмюэль и Тролль-сын должны отправиться в лес.

— Ну, я об этом думал, — сказал дядя Хенрик. — И я решил, что лучше всего подождать до наступления темноты.

Тетю Иду это предложение привело в ужас.