– Ты можешь пытаться обмануть свой критичный разум, но вот тело… Поверь, моя девочка, уж я-то сумею отличить реальное желание от поддельного. И тело никогда не солжёт… никогда… – о, это был не просто шёпот, а самая настоящая ласка по сознанию и сверхэрогенным зонам мозга, от которой бы завелась любая фригидная пустышка. – По-твоему, я не чувствую, какими упругими стали твои груди и как окаменели соски? А о том, как горячо сейчас между твоими ножками и насколько помокрела твоя киска, мне и фантазировать не надо. Я уже ощущаю её едва уловимый аромат… И я точно не успокоюсь, пока она не кончит на моих глазах далеко не пару раз.

Были ли его последние слова той самой точкой крайнего предела, Дэниз на вряд ли сумела бы тогда ответить, особенно в том состоянии, до которого её довёл этот… чокнутый извращенец. Её словно окатили ушатом не то что кипятка, а разъедающей кислоты, в первую очередь долбанувшей в голову феерическим взрывом отупляющей агонии. И она просто взяла и сделала это, не соображая как и не известно откуда взявшимися силами. Со всей дури надавила ладошками на каменную грудь мужчины и буквально зарычав сквозь стиснутые зубы, толкнула его что есть мочи, будто и вправду намеревалась отбросить его на несколько сот ярдов от себя и желательно сквозь ряд стен ближайших к ним купе.

Ну да, прямо вот так взяла и откинула, поднатужилась, заскрежетала челюстью… и максимум отпихнула от своего лица не более чем на две трети фута. А вот на остальное, хотя бы на ту же пощёчину, сил уже не хватило. Разве что на обезумевшую мимику перекошенного от негодования лица. Да и в голове настолько помутнело, смиксировав в бурную кашу недавние мысли, чувства и зашкаливающие эмоции, что связать из всего этого хотя бы нечто близкое к членораздельному предложению не представлялось никакой возможности. Только таращиться на этого треклятого Дьявола во плоти одержимой Офелией и каким-то чудом сдерживаться от сумасшедшего соблазна вцепиться в его идеальный лик всеми десятью ногтями, да поглубже, не забыв при этом про глаза.

Может последним его как раз и дезориентировало, вынудив ослабить хватку рук и тем самым позволив девушки наконец-то вырваться на свободу. А потом он и сам сделал шаг назад, или неуверенно «отшатнулся», продолжая сосредоточенно всматриваться в перекошенное личико Дэниз, в её заблестевшие от слёз глаза, словно действительно обладал способностью читать чужие мысли с непроизнесёнными вслух словами.

– Вы… ВЫ!.. – боже, как же ей хотелось сделать ну хоть что-нибудь конкретное – завизжать, наброситься на него с кулаками, даже укусить. А всё, что она могла – это стоять на мертво прикованная к месту, трястись, как от вымораживающей лихорадки, нервно сжимая дрожащие пальчики в кулачки, и с усилием сглатывать подступающий к горлу комок истеричных рыданий.

– Тише! Всё… всё. Я больше ничего такого недопустимого не говорю и не делаю. – он даже ладони приподнял то ли успокаивающим, то ли сдающимся жестом, чуть разведя их в стороны и отступая ещё немного назад, в который раз удивляя своим непредсказуемым поведением. – Это моя вина. Я просто поторопился, не сумев сдержать своих демонов. Так сказать, зашёл не с той стороны.

Он либо продолжал над ней издеваться, либо… Тогда почему он больше не лыбился, как раньше, как тот самоуверенный франт, у которого всё и везде схвачено, включая незнакомых ему дурочек, достаточно только щёлкнуть пальцами. Нет, никакой улыбки. Наоборот. Сосредоточенный и крайне серьёзный взгляд, которым он тоже старался успокоить взвинченную им же девушку.

– Давай просто сделаем вид, будто ничего не было. Я сейчас выйду отсюда и дам тебе время прийти в себя. Обещаю, больше такого не повторится, во всяком случае не в ближайшие часы и не с моей инициативы. Хорошо?

И в подтверждение своим словам потянулся в сторону приоконного столика, чтобы забрать оттуда полупустую пачку Treasurer Aluminium Black с платиновой зажигалкой. А Дэниз за всё это время так и не сумела ни слова вымолвить, ни сдвинуться с места. Хотя нет. С места она-таки сдвинулась, когда он проходил мимо неё в сторону выхода из купе. Девушка интуитивно отпрянула впритык к креслам, чуть не пошатнувшись и не плюхнувшись на среднее сиденье. Наверное, именно в этот момент она в полную меру прочувствовала насколько ослабла и как же её выколачивало изнутри, высасывая из тела и здравого рассудка миллиграммы оставшихся сил и мыслей. Так что ему бы не составило никакого усердия скрутить её в одно мановение рук и сделать с ней всё то, о чём только мечтал его извращённый разум.

Но он всё-таки вышел из купе и плотно, до упора (без громкого стука) закрыл за собой дверь.

Сколько же ей понадобилось нечеловеческих усилий, чтобы хотя бы очнуться и кое-как прийти в себя, не говоря уже про сдвинуться с места. Взгляд метнулся к креслу у окна, к чёрным пятнам вещей только что покинувшего купе попутчика – к пальто и кейсу – окончательно убеждаясь, что это не сон, и он вышел отсюда лишь временно. Так сказать, выделив ей несколько минут на очухаться и поразмыслить над случившимся. Правда, сколько конкретно? Пять? Десять минут? Полчаса? Неужели он действительно думал, что она останется здесь после всего случившегося? Решил ни с того ни с сего поиграться в благородного рыцаря? Серьёзно? После того, как довёл её практически до истерического срыва этими своими слюнявыми поцелуйчиками и пошлыми откровениями своих грязных на её счёт желаний?

Ну, хорошо! Допустим не слюнявыми. Допустим, ему даже удалось её ими довести до полуобморочного состояния. Да что уж там теперь кривить душой? Ему на самом деле удалось сотворить невозможное, то, что не мог до него сделать никто другой, дав почувствовать и испытать нереальное блаженство только от одного поцелуя. И, похоже, Дэниз себя теперь за это ненавидела и презирала чуть ли не до рвоты и конвульсивной трясучки, за проявление вопиющей слабости и неспособности устоять перед каким-то самовлюблённым самцом. Да как она вообще сможет смотреть ему в лицо после произошедшего? Он же будет теперь считать её очередной озабоченной шлюшкой, которая готова лечь под любого, достаточно только прошептать ей на пылающее ушко, как её хотят и зацеловать потом едва не до оргазма.

Какой там оставаться и приходить в себя? Какие ещё могут быть аргументы за и против? Сейчас же! Сию минуту стащить с багажной стеки свой багаж и что дури бежать отсюда, не оборачиваясь и не выжидая, когда кому-нибудь ударит в голову нелепая идея тебя остановить.

В принципе, она так и сделала, даже не допуская мысли, что можно было остаться, не говоря уже о дальнейшем соседстве с этим… этим… ТРЕКЛЯТЫМ ЗАСРАНЦЕМ! Он же по любому на этом не остановится. И специально для этого и ушёл, надеясь, что она якобы успокоится, позволив ему и дальше искать к ней подходы с иных сторон.

Так что спешила она с завидным рвением. Жаль, что большая часть физических сил приказала долго жить. С чемоданом и сумкой провозиться пришлось не менее пяти минут и то в какой-то момент она чуть было не завалилась с одной из поклаж прямо на пол (спасибо равномерно покачивающемуся поезду, ослабляющего надёжную устойчивость и без того дрожащих ног). Выходила она из купе тоже далеко не изящно, скорее крадучись, как та шпионка из бондовских блокбастеров с тяжеленым багажом на перевес. Вначале выглянув в коридор, вернее просунув в небольшой проём голову и посмотрев воровито то в один конец вагона, затем в другой. Никого и ничего. Даже как-то неестественно тихо, не считая приглушённого стука колёс, как будто во всём вагоне вообще не было ни души.