- Верно. – согласился Сергей, - Спасибо, дружище.

- Ну так, долг, как водится, платежом красен. – улыбнулся мальчишка и удовлетворённо шмыгнул носом. - Говорят, что такого ловкого вора может поймать только вор. – парень снова уважительно покосился на Шерлока.

- Ещё бы. – усмехнулась про себя, продолжая внимательно вслушиваться в рассуждения мальчишки. Он тем временем продолжал развивать мысль:

- А ты, вишь чо, изловил. А что отпустил – верно решил. Иначе он бы тебя порезал, точно говорю…

Эбетта, следуя самими же придуманной легенде, пришлось довезти до самой его деревни и сделать вид, что едем дальше. Затем разворачиваться и катиться уже в нужном направлении, по дороге учинив Лильке разбор полётов.

- Какого чёрта тебя вообще понесло к чёртовой лавке с чёртовыми бусиками в одиночку?! – горячечно чертыхался Серёга, и я была с ним абсолютно солидарна. – И зачем ты потащила из дома целый кошель денег, когда я и так взял с собой достаточно?

- А вдруг бы не хватило? Так я на всякий случай и очень осторожно. – жалобно хныкала в оправдание мелкая.

- Что осторожно? – продолжал накаляться Шерлок, - Осторожно взяла и осторожно выложила такой смачный куш на всеобщее обозрение прямо на прилавок, ещё и оставила его там, пока разглядывала дурацкие безделушки? Так и никаким Лунём быть не надо, любой дурак бери – не хочу!

- Ну Серенький, Мариш, не сердитесь, пожалуйста. – губы сестры неподражаемо дрогнули.

- Лиль. Мы опять чуть не влипли в историю. Да какой там «чуть»?! Влипли по полной программе. – не повёлся на её уловки напарник, - И что с тобой прикажешь делать?

- Понять и простить? – та в ответ неуверенно пожала плечами.

Мы с Шерлоком только переглянулись.

- Лиль, а если бы этот Лунь действительно пырнул Сергея ножичком? – тихо спросила я, отчаянно сдерживаясь, чтобы не открыть рот и не наорать на сестру.

- Да нет, вряд ли. – отозвался напарник, - Воры – воруют, а не режут людей. Специфика другая.

- А если ты ошибаешься? Если здесь всё по-другому? Вот об этом с дыркой в печени ты бы нам и поведал. О специфике профессиональной деятельности преступных элементов.

- Ну правда, честно-честно, я больше никогда… Да всё понятно. – окончательно сникла младшая, - Не надо было трясти деньгами так открыто, да и вообще уходить от вас…

- Умные мысли преследовали её, но она была быстрее. – я отвернулась и замолчала.

Нет, ну ей богу, одолел уже этот детский сад. Ну ведь действительно и добрая, и сердечная, и заботливая, и не такая, казалось бы, дура, но как шлея под хвост попадёт – всё, караул! Вижу цель – преград не вижу. Затмение полное.

Сергей тоже притих. Не знаю, о чём думал напарник, а я о том, что с этой тенденцией в поведении сестры надо было что-то делать. Но что? Если она такая с самого рождения. И даже винить её в этом сложно, потому что все, начиная с папы, прыгали над ней, как над хрустальным шаром, собственноручно же культивируя, выходит, в ней вот эту беспомощность, зависимость от внешней поддержки и святую веру в то, что любую проблему за неё кто-нибудь обязательно решит.

А изменить характер двадцатилетней личности, да вообще любого человека сторонним вмешательством по щелчку пальцев – нет. Если это вообще возможно, то, скорее всего, усилиями самой личности, которая, в первую очередь, должна этого захотеть. И не просто пожелать, а по-взрослому так, по-настоящему.

Так, в итоге, что делать-то? Серьёзно поговорить? Сколько их уже было, тех разговоров. Оставить без привычной поддержки? Мне кажется, таким путём единственное, чего получится добиться – глубокого нервного срыва. Тут нужно искать что-то другое.

- М-мда… хреновый из меня Макаренко. – подытожила я, когда телега остановилась у ворот баронского имения.

Всё так же молча мы выбрались из повозки, Сергей пошёл открывать ворота, я – следом.

- Ребят…- раздался со спины Лилин голос.

Мы с напарником остановились и обернулись. Сестра подошла, обняла обоих, подняла искажённое переживаниями лицо, посмотрела в глаза Сергею, мне:

- Я виновата. – внятно непослушными губами выговорила она, растерянно сморгнула слезинки, прочертившие по её щекам тонкие дорожки, и уткнулась носом между нами.

- Я тоже. – прошептала, прижимая самую любимую роднулю на свете к себе.

Серёгины руки надёжным кольцом легли на наши плечи.

- Вот это вот твоё голубое, по-моему, самое удачное. – переводя взгляд с одного из четырёх разложенных на кровати платьев на другое, отметила я.

Мы с сестрой, полуобняв друг друга за талии, стояли в комнате и разглядывали покупки, чудом спасённые Сергеем из рыночной свалки.

- Примеришь?

- Потом. – прислонившись виском к моему плечу, ответила Лиля, - Там все голодные, нас же весь день не было. Ещё и узников кормить, и собаку… - она вздохнула, - Устряпаюсь – жалко будет.

- Тебе помочь?

- Да нет… ещё не знаю. Надо глянуть, что у нас там.

- Если что, зови. – сказала вслед удаляющейся сестре, повернулась к нарядам и тоже вздохнула.

Настроение… оно не то, чтобы испортилось, нет, просто изменилось. После пережитого стресса, ссоры и примирения как будто больше ни на что не хватало душевных сил. Но где-то в глубине грело маленькое такое негасимое тёплышко понимания, веры… не получается сказать… знания, что мы есть друг у друга, нам есть, кого любить и на кого положиться. И какими бы бестолковыми мы порой ни были, что бы ни происходило, эта данность не изменится. Ай, всё равно нужных слов не найти.

Былой кураж, с которым отправлялись в эту поездку, истаял, пришло даже состояние некоторой заторможенности. Хотелось просто залезть в воду, смыть переживания дня, одеть вот это, например, тёмно-синее платье и почувствовать себя нормальным человеком. Так я и поступила.

Правда, для начала всё же сходила на кухню и убедилась, что Лиля действительно прекрасно справляется без меня. На самом деле она догадалась поговорить с Адалеем Гамбо и убедила того отрядить тройку из его бравых молодцев в наряд по «столовой» на черновые работы. В данный момент они как раз корпели над чисткой картошки под бдительным оком своей феи-руководительницы.

Не понимаю, почему мы не додумались до этого раньше. Теперь же мелкая получила возможность просто творить и увлечённо порхала у печки, занимаясь самым умиротворяющим для себя делом. Так что сейчас я бы ей только мешала.

С очищенной совестью взялась приводить себя в порядок. Спокойно, без спешки ополоснулась в тазу (у барона в доме имелась переносная ванна, но это слишком долгая история), с глубоким чувством удовлетворения (каждая женщина меня сейчас поймёт) надела свежее приличное бельё. Потом взялась за платье, долго с непривычки возилась с верёвочками.