И надо же было такому случиться, что попалась ей навстречу Катерина! Не Ермол и не Никитка, а глупая и вредная девица, которая, кстати, сейчас должна была в детской с Варварой сидеть!

— Что это у тебя? — Катька первым делом сунула нос в чашку. — Вино-о-о? Из винограда? Украла?

— Не украла, Ольг разрешил, — степенно ответила Марика. — Но я не люблю, хотела Марфе дать испробовать.

— Ей не нужно, она уже старая. Дай мне.

— Ну бери… Только знаешь, пойдем хоть наверх, в твою комнату, чтобы не увидел никто.

— И то верно.

Катя бодрой козочкой поскакала по лестнице, а ведьма тяжело вздохнула. Что ж, Катерина так Катерина, ее тоже есть, о чем расспросить.

Зелье подействовало очень быстро. Не то Марика все правильно сделала, не то Катьке нужно было самую малость до истерики. Но уже через пару минут девица рыдала на груди у ведьмы и каялась во всех грехах.

— Ты пойми, не виноватая я, Некрас меня соблазнил! Жемчуга дарил, слова нежные говорил, а как узнал, что я брюхата, так вон прогнал! Что мне делать-то оставалось? ну и побежала я к колдунье, говорю: дай зелье, чтобы плод вытравить, а она говорит — нельзя, опасно, потом деточек может не быть. А что мне эти деточки, не нужны они мне. И тогда колдунья сказала, что срок еще малый совсем, найди, говорит, другого отца своему ребенку, с ним в постель ложись, а там сама знаешь, что сказать.

— И ты решила Олега окрутить? — понимающе кивала Марика.

— Ну а кого еще? Варьку он вроде любит, заботится. А ежели я от него понесла, нешто он бы меня прогнал? Нет, он не Некрас, он хороши-и-ий!

— Получилось? — у Марики сердце замирает в ожидании ответа.

— Да где там… Колдунья мне ведь сказала, что и не выйдет. У Ольга на сердце другая. Поздно уже. А какая такая другая, про Велеславу он и не вспоминает, разве что боярыня Вольская его приворожила?

Про боярыню Вольскую Марика слыхом не слыхивала, но в памяти отложила: надобно узнать, что за боярыня такая.

— Ну вот и что мне теперь делать, скажи? — рыдала Катерина. — Кому я с младенцем надобна теперь?

“ А кому ты, дура, без младенца нужна была?” — зло подумала Марика, но ничего не сказала. В самом деле, ситуация у Катерины — хуже некуда. В жены ее никто не захочет теперь, чужие дети мало кому нужны. Да еще Никитка орать будет… Если не прибьет сестру. А помочь Марика ничем не могла. Зелье, плод вытравливающее, сварить нетрудно, но такое преступление она на себя не возьмет. Поэтому ведьма просто молчала и гладила Катьку по темным кудрям, пока та не перестала всхлипывать и дрожать.

Интересно, боярин Кожевеник тоже там в кабинете у Ольга рыдает?

Уйти бы Грому помогать с больными, второй день ведь не навещала, но любопытно до жути, получилось ли у княжича добыть нужные сведения?

Наскоро распрощавшись с Катькою, Марика сбежала в горницу к Варьке и ее малолетней свите. Там была Сельва, с ней спокойно и тихо. Вот не любила Марика степняков, но эти были совсем своими, родными уже. Так вот: поведешься с Ольгом и друзей его любить начнешь!

На всякий случай уточнила у охранницы:

— Слышала я, Ольг с боярыней Вольской был в отношениях?

— Совсем дура? — удивленно взглянула на ведьму Сельва. — Кто тебе чушь такую сказал? Лисяна Матвеевна — верная жена. К тому же Ольг годами ее младше. Нет, подобное даже представить немыслимо!

Немыслимо так немыслимо, Марика так и думала, что Катька наговаривает на княжича, чтобы оправдать свой провал. С довольным видом уселась на лавку и мирно предложила Варваре:

— А давай я твой кукле шубку сошью? Видела я у Марфы обрезки старого тулупа.

Так до вечера и день прошел.

А потом Ольг в детскую заглянул с серьезным лицом и велел Сельве незаметно проводить боярина Кожевеника. Выпил много старик, ноги плохо держат. Пусть степнячка проследит, чтобы тот в целости и сохранности до дома дошел. Марика же, решив, что дети тихо играют и вряд ли чего натворят, вышла следом за Бурым.

— Ну что, успешно?

— Ты просто не представляешь, насколько! — Впрочем, довольным Ольг не выглядел, скорее уж, мрачным и встревоженным. — Если меня убьют в ближайшие дни, я хоть буду знать, за что.

— Как это убьют! — всполошилась Марика, обхватывая его руками и обнимая изо всех сил. — Не позволю.

— Это первый раз, — дрогнувшим голосом вдруг сказал княжич.

— Что первый раз?

— Первый раз сама меня обняла. Без уговоров и просьб.

— Да ну тебя, дурачок.

— Может, и поцелуешь еще сама?

— Старая я, Ольг. И страшная.

— Мне все равно.

И она вдруг поверила ему. До конца. И взаправду, ему все равно. Он любит ее настоящую.

Глава 28. Пожар

Так они и стояли в объятиях друг друга. Марика робко целовала его, хихикая от того, что борода его щекотит губы. А он даже глаз уже не закрывал, просто ощущал ее всем своим существом как родную, любимую женщину. И кто знает, сколько бы еще простояли и до чего бы их довели поцелуи, но Ольг вдруг встрепенулся и повел носом.

— Пахнет дымом.

— Печка? — нахмурилась Марика, качая головой. Она не раз видела, как летели искры из неплотно закрытой задвижки.

— Нет, не таким дымом. Живо во двор!

Многие годы среди степняков научили когда-то княжича различать запахи не хуже дикого зверя. Пожар в степи — дело очень злое. В некоторых местах — просто смертельное. Воды там мало. И теперь ему показалось, что это не просто уголь из печки выскочил, нет. Все куда серьезнее.

Он подлетел к окну и заорал во весь голос:

— Пожар! Горим!

Марика, не понимая, смотрела на него с изумлением и весельем. Бурый же подскочил к малому своему сундуку, что стоял на полке возле печи, проверил замок и выкинул увесистый ящичек в окно. Туда же полетел и второй сундучок, с отцовскими кольцами, материными жемчугами и княжеским знаком.

— Во двор, я сказал!

Марика пожала плечами и вышла из горницы. Здесь запах дыма стал