Мы остановились возле статуи скифа, задумчиво глядящего вниз.

– Ты хочешь узнать что-то конкретное? – спросила я, покосившись на Азова.

С тех пор как мы вышли из дома, он не проронил ни слова. Поначалу я не обращала внимания, но потом это начало напрягать. Создалось ощущение, что он находится где-то очень далеко и идет рядом со мной только физически.

– Да, – ровно ответил он и коснулся плеча статуи пальцами. – Мне надо знать, кто плачет по ночам.

Пока я переваривала и пыталась хоть как-то проанализировать сказанное, скиф вдруг медленно поднял голову. Глаза, словно белая яшма, посмотрели на Азова.

– Что-о-о? – донесся приглушенный голос, похожий на осыпающиеся с уступа маленькие камешки. – Зачем разбудил?

И хоть смотрели не на меня, все равно стало не по себе. Моих сил не хватит, чтобы разбудить дух, заключенный в статую. Только если он сам захочет показаться на глаза. Говорить с домами – это уже другое дело. А вот Азов – может.

– Кто пришел в город из моря?

И голос Азова вдруг стал далеким-далеким. Страшным. Нечеловеческим. Он и скиф. Говорили те, кто никогда не был людьми. Понимали друг друга. Только я была лишней.

Азов вдруг крепко ухватил меня за руку. Я глянула на него и замерла. Серо-зеленые глаза пылали призрачным пламенем, кожа лица стала белой-белой, а черты лица странно изменились. Я невольно отпрянула, но его пальцы впились в мое запястье.

– Нет у него дома, нет цели. Потерянный, – проскрежетал каменный скиф. – Оставляет только следы: горячие, страшные. Как тот, кто раньше все мог, а теперь обо всем позабыл. И лишь осталась тень памяти. И от этого он с каждым днем все злее и злее. Костер без пламени, река без вод. Чтобы жить – берет людскую кровь. Он ищет…

Скиф смолк. Я затаила дыхание. Кто? Кто он? Ничего не понимаю. Но с другой стороны, каменные изваяния не говорят прямо. Да даже Азов толком не может ничего сказать по-человечески!

– Что ищет? – уточнил Азов, потянув меня на себя.

Скиф вдруг поднял голову и посмотрел мне в глаза. Голова вмиг закружилась, а к горлу подобралась дурнота. Под коленками дрогнуло, а на лбу выступил холодный пот. Азов сгреб меня в охапку, сжимая так, что стало трудно дышать. Но в то же время слабость прошла.

– Не играй, – с угрозой произнес Азов, и скиф недовольно отвел взгляд.

– Ответ у тебя в руках, хозяин вод, – сказал он. – Чем быстрее вернете то, что он ищет, тем быстрее обретете покой.

Яшмовые глаза сверкнули, и скиф снова онемел белым изваянием.

Азов резко оттянул меня к фонтану. Я не сразу сообразила, что руки мерзко дрожат. Хотела рассмеяться, но вышел приглушенный всхлип. Как же, совсем не подумала, что духи, заточенные в камни, любят полакомиться энергией. Днем-то это легко – народу тьма, никто особо и не почует. А ночью, когда стоишь один на один, – добра не жди.

– Что он имел в виду? – хрипло спросила я, чувствуя, что еще немного – и повисну в руках Азова тряпичной куклой.

– Пока не знаю, – нехотя ответил тот.

Я подняла голову, не веря своим ушам. Глаза Азова, слава богу, снова приобрели нормальный цвет.

– Да и такое бывает… – отстраненно заметил он. – Я тоже не знаю всего. И это меня раздражает и злит, Яна. Кто этот гад, решивший навести свои порядки, и почему бездействует Городовой – меня очень интересует.

Я уткнулась лбом в его плечо. Так положение было куда устойчивее. Хотя слова заставили задуматься. Городовой, хоть я его терпеть не могу, вряд ли бездействует. Потому что иначе не может просто. Не бывает безразличных Городовых. У них душа – город. Поэтому тут что-то иное. Только что?

– Это создание Того? – тихо спросила я.

Азов привлек меня к себе, мягко провел ладонью по спине. Прижался щекой к макушке. У меня внутри все сжалось.

– Думаю, да. Ведь что у Зурет, что у ее ашаука были собственные силы. Если оба потеряли то, что имели, то это и впрямь… неприятно.

Интонация, с которой он произнес последнее слово, вызвала дрожь. Да уж. У зажигалки умер огонь. Лютовать будут страшно. А если им еще от меня что-то надо… только что?

Я вздохнула.

– Замерзла? – тихо спросил Азов.

Я не ответила. И да, и нет. Мерзко от всего этого. Господи, до чего же хочется, чтобы хоть какое-то время было тихо и спокойно. Да, мои способности не позволят отсиживаться в уголке, но хотя бы немного можно передохнуть?

Азов аккуратно взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза.

– Яна, – шепнул он, и у меня по коже пробежали мурашки. – Я обещаний на ветер не бросаю. И брата твоего найду.

Я шумно выдохнула и попыталась улыбнуться. Время застыло.

«Найду», – эхом прошелестело на пустом бульваре.

Азов склонился и прижался к моим губам. Мир внезапно покачнулся, завертелся черным смерчем. Миг – над головой раскинулось звездное небо: бескрайнее, безответное, необъятное. Голова пошла кругом, и вдруг захотелось расхохотаться – весело, пьяно. Стало легко-легко.

Губы Азова обжигали, забирали дыхание, не давали думать о чем-то другом. Руки держали крепко и бережно, словно он боялся упустить. И некоторое время я не двигалась, а потом резко обняла за шею, вплела пальцы в седые волосы и ответила с таким рвением, что он тихо рассмеялся. Однако ничего не сказал и снова поцеловал.

Я не сразу поняла, что под спиной вдруг оказалось что-то мягкое, а откуда-то доносится шелест волн. Одежда внезапно превратилась в рыбацкую сеть: и моя, и его. Спутала руки и ноги, не давая выбраться. И не уйти, не отодвинуться – только прижаться крепче.

– Не пущ-щ-щ-щу, – выдохнуло море, а в серо-зеленых глазах появилось что-то такое, отчего сразу стало безумно сладко и страшно одновременно.

Его руки огладили мои плечи, скользнули по груди. Губы коснулись скулы, кончик языка провел по щеке.

– Моя, – выдохнул он, вжимаясь пахом в пах.

Он огладил бедра, низ живота. Я снова прижалась к его губам, наплевав на все сомнения. Пусть потом будет дождь и голодная земля. Пусть потом будет глухо и тоскливо. Пусть… Сейчас мне дают понять, что я живая. Желанная. Под бескрайним южным небом, у тихого смеха-шелеста Азовского моря. Не сразу даже поняла, как тут оказалась, но это неважно.

Азов был настойчив, порывист. Поцелуи перемежались с укусами, шепот заставлял забывать все на свете. Сеть опутывала обоих, не давая сделать лишнего движения, уйти дальше, чем можно было. Только ближе, только крепче, только сильнее…

Он вошел в меня. Я вскрикнула и выгнулась. Вздрогнул, замерев не дыша. Почувствовала обжигающее дыхание на коже. Выдохнула сквозь стиснутые зубы. Все плыло, как в тумане.

Азов что-то шептал. Нежно, тихо, успокаивающе. Слишком давно никого не было. Слишком… Словно маленькие волны баюкали и утешали, смывая боль, исцеляя душу. Почувствовав, что я немного расслабилась, он осторожно двинулся. Мягко придержал мои ноги, давая возможность скрестить их на пояснице, и двинулся снова. А потом еще и еще. По телу пробежала судорога: болезненная ли, сладкая – не разобрать. Я обняла его так, будто кто-то собирался оторвать, и прижалась всем телом.