– Но, Фредди, я подписала договор на целое лето. Они потратили время на мое обучение и надеются, что я останусь здесь до конца сбора винограда в сентябре. Я не могу уйти просто так.

– О-о-о… – Он озадаченно откинулся на спинку стула. – Ты что, беспокоишься из-за рекомендаций? Потому что, когда я продам книгу, это все будет неважно. Ты вообще можешь больше не работать.

Она передернула плечами, с трудом сдержавшись.

– А ты понимаешь, что с тех пор, как ты вошел в эту дверь, ты ни разу не спросил, чего хочу Я? Ты никогда об этом не спрашиваешь.

– Я думал, ты хочешь, чтобы я закончил книгу.

Она быстро и раздраженно заговорила.

– А может, мне нравится работать. И ты ведь даже пока не знаешь, захочет ли какое-то издательство купить твою книгу. Даже если агент ее возьмет, могут пройти годы, пока он пристроит ее и ты начнешь получать гонорары. Ведь не все книги издаются. Большинству соискателей отказывают. Я знаю, потому что все это время читала твой журнал Справочник писателя.

Молчание. С лица Фредди исчезли все краски. Лилиан впервые в жизни ткнула булавкой в воздушный шар его мечты.

– Не говори так. Особенно сегодня, когда я чувствую себя парящим на вершине мира.

Она прикрыла рукой глаза.

– Я не собираюсь обрубать тебе крылья. Я уверена, что твоя книга прекрасна и очень понравится агенту. – Опустив руку, она посмотрела ему в глаза. – Но твои мечты о публикации не накормят нас, пока ты ждешь ответа, а на это могут уйти месяцы, если не годы. Кроме того, мне нравится здесь работать. Мне никогда в жизни так не нравилась моя работа. Я ее обожаю и хочу узнать как можно больше о том, как делают вино. Я даже задумалась, не поучиться ли мне на курсах сомелье.

– Что? – нахмурился Фредди, хватаясь за подбородок. – Сомелье? А ты знаешь, что беременным вообще нельзя пить, а? Это что, значит, ты больше не хочешь думать о детях?

Выражение его лица озадачило Лилиан. Она не могла понять, видит она на нем разочарование или облегчение. Правда не могла.

Его лицо было сильно нахмурено. Она ждала, что он начнет вдаваться в подробности – скажет ей, что карьера в области виноделия – нелепая мечта, что курсы сомелье слишком дороги или же что он рад ее планам по смене профессии, потому что он вообще не хочет заводить детей – и никогда не хотел – и морочил ей голову все это время. Она почти хотела, чтобы он сказал ей все это, и они бы поссорились и начали кричать друг на друга. А может, даже чем-то кидаться. Это была бы их первая ссора, но, может, для разнообразия это было бы неплохо, чтобы разрядить все накопившиеся за время брака разочарования. После пяти этих лет она ощущала себя скороваркой под давлением.

Но Фредди поднялся и направился в ее сторону. И обнял ее.

– Прости меня, – сказал он, гладя ее по спине. – Ты поддерживала все мои мечты с самого первого дня, так что, если ты хочешь здесь остаться и закончить сезон, значит, мы так и сделаем. И если ты хочешь окончить курс сомелье, мы тоже это сделаем. Я просто очень рад, что закончил книгу. И теперь, когда это сделано, мы можем начать жить. И будем делать все, что ты хочешь.

Она должна была бы испытать облегчение. Наконец-то ее муж начал думать об их совместной жизни, а не только о своих целях и мечтах. Более важно, он снова подтвердил, что он не из тех мужчин, которые кричат и швыряют вещи, почему она и выбрала его в мужья с самого начала. В этом смысле он никогда ее не разочаровывал.

Но почему же тогда ей сводит желудок от злости?

Как раз в тот момент, когда ей надоело ждать, что Фредди задумается о ее счастье и она практически пришла к решению о будущем без него, он взял и решил вернуться с законченной рукописью и исполнением всех своих обещаний.

Значит, она была неправа, утратив веру в него? Слишком быстро сдалась?

Господи боже… Антон же ждет ее у бассейна. Ей так отчаянно захотелось пойти к нему, рассказать о возвращении Фредди, обсудить все вместе. Он поймет, что она испытывает, потому что он понимает ее лучше всех на свете, включая Фредди. И он поможет ей во всем разобраться.

И в то же время она не могла отрицать, что ее физическое влечение к Антону было ошеломляющим, и эта страсть боролась в ней с привязанностью, которую она испытывала к Фредди. Может быть, в этом и было все дело? Физическое влечение? Она что, совсем перестала понимать, что на самом деле важно?

Отступив назад, Лилиан сказала, не глядя Фредди в глаза:

– Ужин в Монтепульчано – это просто прекрасно. – Она же не могла привести его ужинать на виллу. – Но теперь мне надо вернуться на работу. Я просто забежала переобуться.

Как удивительно просто оказалось соврать ему. Бедный Фредди поверил ей безо всяких вопросов.

– Хорошо, – сказал он. – Я закажу где-нибудь столик. Тебе же вчера заплатили, да? Мы можем себе это позволить?

– Да. – Она пошла в спальню переобуться, но замерла на пороге, в ужасе взглянув на постель. К счастью, сегодня утром приходила уборщица. Простыни были свежими, а вся квартира пропылесошена и протерта.

Лилиан зашла в комнату, раскрыла шкаф и надела спортивные тапочки.

– Увидимся вечером, – сказала она, торопливо направляясь к двери.

Фредди со звоном поставил в раковину свою тарелку.

– Конечно. Люблю тебя.

Его слова ударили ее прямо вглубь живота. Она замерла на несколько секунд, погружаясь в пучину сомнений, но быстро взяла себя в руки и помчалась вниз по ступенькам.

Антон плыл под водой, скользя в бирюзовой толще воды вдоль бассейна. Когда он вынырнул у мелкого края, Лилиан ходила туда-сюда по бетонному бортику, пытаясь отдышаться.

Едва взглянув на нее, он спросил:

– Что-то случилось?

В дальнем конце бассейна на шезлонгах загорали еще двое гостей.

– Он вернулся, – яростно прошептала она, расхаживая как тигр в клетке.

– Кто? Фредди?

– Да. Точно как ты говорил. Хотел сделать мне сюрприз. Я только что зашла в квартиру – а он сидит там за кухонным столом.

Антон немедленно выбрался из бассейна. Подошел к шезлонгу, вытерся и надел рубашку.

– Пошли, – сказал он, ведя ее к воротам.

Она пошла за ним, и они поднялись по тропе к ближайшему зданию, в котором находилась игровая комната. Они вошли, там