Что, если император в запальчивости скажет что-нибудь обэтом «сговоре» де Лириа? Что, если он впрямую спросит об этом Алекса? Что, еслиАлекс ответит, мол, он и думать забыл о своем нечаянном русском спутнике, тоесть спутнице, как ее там звали?..

«Кажется, ваше преосвященство, я не только здесь бесполезен,но даже противно чести нашего короля оставлять меня здесь. Монарха мы не видимникогда, разве только в торжественные дни; во дворце не бываем никогда; и ежелибы не расположение Остермана, я был бы лишен всяких сведений о происходящем.Положение остальных полномочных иностранных министров сходное же. Тщеславиеэтих туземцев таково, что они воображают, что мы недостойны равняться с ними.Правда, ко мне еще несколько больше оказывают внимания, чем к другиминостранным министрам, но внимание это ограничивается тем, что они приходят комне в дом, когда я приглашаю – не иначе, и еще думают, что они делают мне слишкоммного чести.

Впрочем, отвлекусь от обид. Чего я не готов претерпеть радикороля нашего государя!

Поведение принцессы Елизаветы с каждым днем становится хужеи хуже: она без стыда делает вещи, которые заставляют краснеть даже наименеескромных.

О Петербурге здесь совершенно забыли и мало-помалу начинаютзабывать и обо всем хорошем, что сделал великий Петр Первый; каждый думает освоем собственном интересе и никто об интересе своего государя. Посему этотдвор теперь настоящий Вавилон.

Все негодуют на князя Алексея Долгорукого, отца фаворита,который, под предлогом развлечь его царское величество и удалить его от случаеввидеть принцессу Елизавету, каждый день выдумывает для него новые забавы иновые выезды. Это он делает по четырем причинам: чтобы иметь его совершенно всвоей власти, чтобы внушать ему старые русские правила и возбуждать в нем родненависти к спасительным учреждениям и законам Петра Первого; мало-помалусклонить его жениться на одной из своих дочерей – и чтобы отсутствием уменьшитьв его глазах значение барона Остермана, потому что он боится, и не безоснований, что этот мудрый министр не имеет другой мысли, как только воспитатьсвоего государя в правилах его деда, а потому может побудить его не толькопереехать на жительство в Петербург, но и жениться на какой-нибудь иностраннойпринцессе.

Фаворит не одобряет поведения своего отца, но не имеетдостаточно характера противостоять его влиянию, не хочет мешаться ни во что, нисоветоватьцарю ни за, ни против желаний своего отца – по причине своегонерешительного характера.

Вот и теперь – жена, две дочери и сыновья князя Долгорукого,отца фаворита, последовали на охоту, куда отправился его царское величество.Это многих заставило призадуматься. Мысль Долгорукого женить царя на одной изсвоих дочерей известна всем. Но теперь всем представляется, что он хочетвоспользоваться всяким удобным случаем для решительного сговора. Яподробноговорил об этом с бароном Остерманом, он так же боится этого, как и я. Но онвсе еще не может верить, чтобы дело зашло так далеко. Если князь АлексейДолгорукий сделает эту глупость (второй том глупости Меншикова), он рискуетускорить гибель всего своего дома, против которого раздражены все здешние. Царьеще очень молод, и всего можно бояться от его благоволения к князьям Долгоруким– отцу и сыну. Если состоится этот брак, тогда – решенное дело: Россиявозвратится к своему прежнему варварству».

– Сударь, я впредь не желаю обращаться к его величествуиначе, как в вашем присутствии. – Сухощавый, чуточку сгорбленный человек сострым, птичьим носом и воспаленными глазами склонялся перед князем Иваном иговорил торопливо, заискивающе. – Лишь в этом случае могу надеяться накакой-то толк, учитывая ваше на его величество влияние. Усерднейше прошуудостоить меня своей дружбой и выслушать о том, что необходимо довести досведения императора!

Покрасневшие глаза придавали этому человеку вид заплаканный,потерянный. Если бы Алекс не знал доподлинно, что перед ним стоитобер-гофмейстер и вице-канцлер Андрей Иванович Остерман, в руках которогофактически сосредоточена вся государственная власть, он принял бы его зажалкого просителя. Смешно, конечно! Влиятельный министр умоляет фаворита орасположении не потому, что желает заполучить себе какие-то блага, добитьсяордена или протекции для родственника. Нет! Он всего лишь жаждет заручитьсяподдержкой Долгорукого, чтобы привлечь внимание государя к делам егособственного государства! А глаза у него всегда красные не от полного отчаяния,а потому, что очень больны. Хотя и в отчаяние Остерману приходится впадатьчастенько, порою даже более от сознания тщетности своих усилий.

Де Лириа немало внимания уделял в своих посланиях личностиОстермана, и дон Хорхе Монтойя успел составить кое-какое впечатление об этом,безусловно, незаурядном человеке. Впрочем, те, кто посылал Хорхе в Россию,снабдили его немалым количеством сведений об Остермане, поскольку не безоснований полагали, что этот человек достигнет первенствующего влияния нагосударственную политику при следующем царствовании. Разумеется, в том случае,если на престоле окажется то лицо, на которое сделана ставка: лицо болеепокладистое, разумное и управляемое, нежели нынешний император. Но в данныймомент вероятность сего значительно поколебалась…

Алекс стиснул зубы. Чувство вины, которое он испытывал стого самого мгновения, как лишился важнейшего своего груза, было по-прежнемуострым, как в первый день. Однако во время приключений в Лужках эту винунесколько притупляла обыкновенная борьба за выживание, за спасение. Теперь же,отдохнув, придя в себя, почувствовав, что рана его почти исцелилась, он сновапредался духовному самобичеванию. И то новое страдание, которое ему пришлосьиспытать сегодня, отнюдь не ослабило, а только усугубило его подавленность итоску.

– Что-то очень уж внимательно вы разглядываете князяИвана, – послышался у самого его уха знакомый вкрадчивый шепоток, и Алекснеприметно качнулся вперед, чтобы отстраниться от губ, которые мягко касалисьуха. – Неужто вам по вкусу этакие вот неотесанные северные варвары?

Алекс, который на Ивана Долгорукого вообще не смотрел, сулыбкой обернулся к своему патрону:

– Князь Иван достаточно красив, чтобы привлечьвнимание… дамы.

– Значит, вас, обворожительный дон Хорхе, привлекаетиной тип мужской красоты? Интересно бы знать, какой? Вам не нравятся рослыеблондины – быть может, вам по вкусу изящные брюнеты?

Господи всеблагий, да разве тут было хоть слово сказано отом, что его вообще привлекает мужская красота?! Удивительно, с какойнастойчивостью, умением и тонкостью герцог сводит всякий разговор кединственной интересующей его теме!