признаться самим надоело! — неожиданно выпалил Бакота. — Ничего, придет время, мы там у вас проявимся. Если придет, конечно. Если не кончится всё.

— Придет, — уверенно заявил Вовка. — Это я вам говорю — Лик Зимун. Мы не позволим взорвать землю. А насчет бати я не сомневался. Он у меня берсерк. Под ученого-учителя, правда, косил. Но теперь-то я знаю, кто он на самом деле. Так, что мы назад отправляемся. Пошли, батяня.

— Постойте, — Бакота привстал с шезлонга. — С вами тут попрощаться хотят.

Василий оглянулся. За спиной стояли Полетай и Вихура. Чуть в стороне от них вороной конь рыл копытом песок, а в седле того коня восседал Жирота. На всех троих воинские доспехи золотом светятся. Жирота с коня спрыгнул, и все трое ближе подошли.

Бакота наполнил доверху бокалы.

— За удачу! — провозгласил он тост.

Все выпили до дна. Вовка тоже. Лик Зимун, как-никак.

— Вот так, батяня, — ухмыльнулся он. — Вот мы и прошли с тобою медные трубы. Нам славу и вечное райское благоденствие предлагали. А мы отказались. Что теперь нас ждет впереди?

— Жизнь, — ответил Василий.

— Тогда, пошли, — Вовка хлопнул ладонью отца по плечу.

— Пошли, — Василий посмотрел по сторонам. — Где выход-то.

— Здесь же, — ответил Бакота. — Но не спеши. Время ещё есть. Научу вас кое-чему. Пригодится. Всё же не зря здесь побывали — так сказать за бугром.

Он плеснул в два бокала напиток зеленого цвета.

Глава 16

В круге присутствия

Здесь всегда сумрачно. Медленно клубятся низкие тяжелые облака. Холодный ветер гуляет в древних развалинах мертвого города. В некогда голубых небесах этой планеты завершилась последняя битва. С тех давних времен нечто неосознанное раз за разом влекло его сюда. Вершитель уединялся здесь на высотах руин Элериора — Храма Огня погибшей цивилизации Атан, когда необходимо было принять важное решение. Силой сканиуса он в одно мгновение перемещался на погибшую планету, удаляясь от суеты, и, шурша складками черной мантии, медленно поднимался по крутым ступеням на вершину башни, садился на камень, оплавленный огнем, и устремлял свой взор вдаль, предаваясь воспоминаниям. Время стерло многое, но последнюю битву он помнил, словно это было вчера. На планете полыхал огонь. Всепоглощающий, жадный, пожирающий всё. Враги еще сопротивлялись. Упорно, отчаянно, бессмысленно. Впрочем, у них не было иного выхода. Всё, что у них осталось, это подороже продать свои жизни. Кратоны не щадят врагов. Убивают всех, очищая место обитания. Только кратоны должны жить. Только Вершитель может властвовать над миром.

Флагманский крейсер врага падает на планету. Его глотает огонь. Всё что вышло из огня в огонь возвращается. Свершилось. Великая цивилизация повержена сильнейшей и уходит в ничто. Кончилась власть огня. Наступает время тьмы. Тьма есть начало и конец. Она сильнее.

Черноту космоса изредка прочерчивают уничтожители. Добивают уцелевших. Вспышки разрывают темноту. Это в полной тишине взрываются остатки некогда могущественной армады. В космосе нет звуков.

Последняя битва завершена. Вершитель смотрит на огонь. В тот миг у него были красные глаза — знак великой силы. Только высший из высших в Империи может менять цвет глаз и носить черное.

Эту битву он помнил, но многое стерто временем. Отца своего он забыл, но не его заветы.

— Смысл существования в завоевании мира, — говорил отец.

Здесь на этой планете закончился смысл существования. Мир завоёван. Последние враги уничтожены. Он стал Вершителем. Другие миры вселенной хранили мертвое молчание. Их не надо завоёвывать.

Вершина могущества — что может быть страшнее. Нет более пути наверх. Есть только дорога вниз. Время уходит капля за каплей. Не меняется ничего. Покой и смерть, как брат и сестра. Меняются только тела. Вершитель не помнил уже, сколько он сменил их.

Может быть, желание повторить всё вновь влечет его сюда на эту безжизненную планету? Может быть, он сожалеет о прошедших временах, когда желание власти устремляло его на захват новых пространств, бросая в огонь жестоких битв?

Что-то не складывается там. Выходит из-под контроля. А надо ли? Может быть, оставить всё, как есть? Тогда остается шанс повторить всё вновь. А почему бы и нет? Появится новый враг, и существование обретет смысл. Но поймут ли его Координаторы? В Империи много недовольных, желающих заполучить верховную власть. Только и ждут повод.

Вершитель решительно прикоснулся указательным пальцем к сенсору на запястье левой руки.

— Тайного координатора во Дворец Власти, срочно, — произнес он и немедленно отключил связь, зная, что повторения приказа не требовалось.

* * *

Здесь ничто не меняется со временем. Такова традиция. Дворец Власти неизменен, как и законы Империи. Узкие стрельчатые окна пропускают через цветные витражи свет. Стекло — древний материал, как и пурпурная ткань, закрывающая грубую каменную кладку стены. Пройдя по древним каменным плитам, она остановилась на знаке тьмы — черном Круге Присутствия. Все в Империи знали, что тьма есть начало и конец всего, источник и предел. Черный цвет — символ тьмы. Но черное не есть цвет. Это отсутствие цвета — великая пустота, порождающая проявление мира. Высшим иерархам дозволено стоять на Круге Присутствия. Но только высший из высших Империи носит черные одежды и может менять цвет своих глаз. Исида стояла на Круге Присутствия и ждала. Она ждала, когда будет дозволено ступить дальше.

* * *

Что-то поднимало его из темной глубины. Он пытался глотнуть воздуха, но рот беспомощно хватал пустоту. Грудь сдавило. Там далеко наверху слабо забрезжил свет. Как же далеко он! Надо всплыть, выбраться. Там воздух, там жизнь. Свет становится ярче. Еще немного. Он почувствовал ощутимый удар. Сердце, словно, взорвалось. В горло ворвался поток живительной прохлады, разрывая грудь. Тело пронзает боль, но это жизнь. Боль растекается бурлящими потоками, заполняя все клеточки тела и растворяясь в них, утихает. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Вовку.

— Фу, блин! — сын устало вытер ладонью лоб.

— Ты чего? — спросил Василий.

— Еще спрашивает! — зло ответил Вовка. — Я уже думал, что ты всё, там останешься. Передумал и останешься. Не дышишь. Я тебе уже и массаж сердца делал, как умел. Бесполезно. Вот, думаю гад, папаня. Там остался, в райском садике, соблазнился на фуфло, меня бросил, ну и со злости кулаком в грудину твою вмазал, что есть силы. Так ты сразу вернулся.

— Где мы? — Василий приподнялся на локте и повел глазами по сторонам. — А где Степан с Ааллогом?

— Нету их тут. Не пробегали. Двое нас здесь. В лесочке мы тёмном. Неизвестно где, без еды и без оружия. Сами напросились, — Вовка ухмыльнулся.

— Двое это хорошо. Двое лучше, чем