– П-пусти-и… – хрипел боевик, все еще не понимая, как же так случилось, ведь ему не хватило какой-то пары секунд! Напрягая мускулы, он пытался вылезти наверх, но тяжелый Равиль такой возможности не давал. Поначалу Абуталип держался на локтях, но вот уже только на пальцах.

Крик раненого зверя вырвался из горла Абуталипа. Белые от напряжения пальцы соскользнули, и оба полетели вниз, туда, где узкой ленточкой виднелась расщелина.

Столица страны, пережившая столько за последнее время, в очередной раз изменилась. Теперь она напоминала разворошенный муравейник. Но если еще недавно здесь на улицах и площадях шли погромы, пылали пожары, гибли люди, то теперь энергия переходила в новое, созидательное русло. «Время собирать камни» – классическая, всем известная фраза звучала сейчас повсюду: от программ теленовостей до разговоров обычных горожан. И это как нельзя лучше соответствовало истине. Необходимо было наводить порядок.

Произошедшие события стали холодным душем для многих. Демократию надо не только выбрать, ее надо еще и защитить – теперь это стало ясно всем. Город на несколько дней стал излюбленным местом пребывания репортеров со всех концов света. Люди с микрофонами щебетали на все лады, рассказывая о том, что, почему и когда случилось в столице и что случится еще. Немногие же знали о том, что произошло на самом деле. Но так часто бывает – истинные механизмы важных вещей остаются скрытыми от глаз широкой публики.

Законная власть снова взяла ситуацию под контроль. Теперь усилия были направлены на то, чтобы выловить тех, кто в те черные дни совершал преступления. На общую ситуацию эти бандюки, к счастью, влиять уже не могли, а вот навредить – всегда пожалуйста.

В чем ни у кого не было сомнений, так это в том, что работ по восстановлению города – выше крыши. Когда общество протрезвело, оказалось, что как минимум треть города полностью сожжена и разрушена. Магазины по большей части разграблены, многие госучреждения также не избежали печальной участи. Некоторым посольствам зарубежных стран теперь приходилось восстанавливать свои резиденции чуть ли не с нуля. Но главное все же заключалось в том, что худшие времена уже остались позади.

Плюсом являлось уже хотя бы то, что рабочие руки сейчас оказались как раз кстати, и южане вместе с северянами не занимались разборками на тему того, кто же из них лучше, а плечом к плечу работали, приводя город, да и страну, в порядок. Улицы расчистили от завалов и баррикад, по ним теперь двигались машины со стройматериалами. Пугающие остовы домов стремительно меняли свой облик, обрастая лесами, на которых прохаживались люди, возвращающие былой облик городу. Открывались рынки, дети шли в школы, а родители не боялись, что пулеметная очередь заберет жизнь их наследников. Возврата к прошлому уже не было – критическую точку страна прошла. Оглядываться назад уже никто не собирался, пришло время двигаться дальше, стряхнув все наносное. А тени тех, кто цеплялся за власть, теперь, в ярком свете, больше напоминали каких-то призраков.

Но многие задавали себе один и тот же вопрос: как такое вообще могло случиться? А стоило ли убивать друг друга только потому, что одни – выходцы с юга, а другие – уроженцы севера?

* * *

Новенькая детская площадка сверкала еще не успевшей потускнеть краской на металлических и деревянных конструкциях. Детишки, галдя, осваивали место отдыха – его только возвели взамен уничтоженного во время беспорядков. Кто-то с визгом крутился на каруселях, пытаясь придать им максимальное ускорение, кто-то раскачивался на качелях. Мамы с колясками сидели на лавочках, обсуждая последние новости, теперь уже не напоминавшие сводки с фронта. Зато воспоминаний хватало с избытком.

– …У нас это началось глубокой ночью, – говорила женщина, поглядывая, как раскачивается на качелях ее ребенок, – человек триста погромщиков шли по улице с факелами. Страх! Машины, попадавшиеся на пути, они крушили и разбивали. Потом подожгли магазин, совсем рядом с нашим домом. Я так боялась и желала только одного: чтобы нас не тронули. Зато в соседнем квартале жили несколько южан, – они там комнату снимали. Так вот, их вытащили на улицу и расстреляли. Вместе с хозяевами, у которых они жили. Представляете?

– Да, сами видели, – отозвалась соседка. – Слава богу, хоть все закончилось. Вчера в пятничной молитве имам об этом и говорил: дескать, все мы – братья. А брат против брата пойти не может. Говорил о том, чтобы народ не поддавался на провокации, а тот, кто пойдет на поводу у террористов, будет делать работу сатаны. Вот как!

– Что делается…

Несколько детишек дошкольного возраста увлеченно строили в большой песочнице крепость. Девочка в красно-белом платье, используя весь свой арсенал разнообразных формочек, «выпекала» пирожки, торты и другие кулинарные изделия. Ее подруга угощала кукол из чашек игрушечного сервиза, предлагая им на выбор чай и кофе. Плотный мальчишка, чем-то напоминавший Карлсона, с трудом проводил свой ярко-синий грузовик сквозь песчаные завалы. Все выглядело просто идиллически, как в старые добрые времена, если не считать закопченного остова школы, выглядывавшего из-за деревьев.

К песочнице подошла девочка лет пяти. В руках она держала пластмассовое ведерко с такими же маленькими грабельками и лопаткой. Она постояла минутку, глядя на детей, надеясь, что те обратят на нее внимание. Но детвора была слишком занята своими делами.

– Ты не сюда положила тортик, – говорила одна девочка другой. – Смотри, мы же делаем гостиную. Здесь куклы будут играться, а столовая – вот тут. Так что переноси посуду на этот край.

– А может, я принесу еще одну куклу? – спрашивала та. – Тогда у нас будет хозяйка и три гостьи.

– Привет! Можно мне с вами поиграть? – не дождавшись приглашения, застенчиво произнесла подошедшая девочка.

Мальчуган критическим взглядом окинул ее и заявил:

– Так ты же с юга! Беженка… сразу видно. Что, не так?

– Да, – кивнула та. – Мы приехали…

– Нам такие не нужны, – неожиданно для нее прозвучали слова пацана. – Это наша песочница, а ты иди играй в другое место. Нечего тебе здесь делать.

– Почему? – удивленно протянула девчушка.

– Говорят, что это вы во всем виноваты. Это вы полгорода сожгли и людей поубивали, – заявил пацан и повернулся спиной, давая понять, что разговор закончен.

Девчушка поджала губы, и от обиды из ее глаз ручьем полились слезы.

– Что такое? – раздались голоса подошедших родителей. – Девочка, почему ты плачешь?

Пацан отвернулся, делая вид, что его это все не касается.

– Как тебе не стыдно! – возмущенно заявила мама мальчишки, узнав о причине размолвки детей. – Я даже не знала, что ты такое сказать можешь. Сейчас же попроси у девочки прощения.

– А чего тут такого? – стал защищаться он. – Это же не я придумал. Все об этом говорят.

– Кто это – все? Разве я тебе такое говорила? Или папа?