Два клинка дремлют внутри…

Высокий подмигнул мне, мне одной. Я увидела умные глаза Питера.

– …И конец этому договору с ней…

Поверни влево, чтобы выпустить дочь…

– …Я убью эту Мэри Тэлл, – прорычал он в тени. – И правда упокоится вместе с вами!

Я повернула рукоять влево. Вытащила спрятанный нож.

– Правда – это история, которую мы творим, девочка… – Он распалялся, будто обращаясь к восхищенной толпе. Но видела его великое представление я одна. – И историю страны будут творить мужи вроде меня. Слышишь? Такие, как я!

Я одна видела, как он выпрямился, достигнув крон деревьев, бушующего неба.

– Не ты! Ты проклятая… – громко, с жаром прокричал он, – ведьма!

Он замахнулся. Я бросила.

И мой нож, ярче его тусклого меча, полетел.

…Дочь, быструю и смертоносную.

И охотник упал на колени, будто молился напоследок своему богу.

Он заплакал, роняя красные слезы, и, будто только увидел меня, поднял руку, высоко, словно в знак приветствия. И в тот миг я поняла, столь же ясно, как и то, что он отнял жизнь моей матери, что я предвидела это. Ибо приветствовал он не меня, а Смерть, стоявшую у меня за спиной.

Высокий рухнул на землю замертво. Как пес.

Дрожа, я встала и посмотрела на него – просто на тело, не на героя, не на убийцу, – и не смогла сдержать слез, вспоминая все, что было, что он сделал и что сделала я.

– У тебя получилось! Моя маленькая воительница! У тебя получилось!

Смех Грей полоснул меня как кинжалом.

– Камень дал тебе силу!

Она всех нас переиграла.

– Как же славно ты кормила его своим гневом, Иви!

Но наша игра еще не окончилась.

– Моя сестра! – прокричала я. – Моя сестра погибла!

Я, спотыкаясь, пошла через чащу, а за мной гремел гром.

– Да! И камень меняется, Иви! Ты умница!

Но моя сестра не погибла. Она смотрела из тени, как я всхлипываю, и улыбалась прекрасной улыбкой, полной жизни и света.

– Ах, Иви, не горюй так долго. У нас семейные дела.

Грей воздела руки к небу и запела:

– Была одна долина…

Она сжала кулаки и словно потянула к себе заарканенный ветер.

– И в той долине…

С натужным звуком она швырнула что-то в сторону холма далеко за городом.

– Жила женщина…

Небо раскололось, и нас обдало шипящим жаром, в землю с ревом ударило копье белого пламени.

– …Колдунья.

Холм загорелся.

– Иви. – Дилл коснулась меня холодной влажной рукой. – Мама говорила, что камень можно только найти или получить в дар. – Ее глаза светились – она что-то поняла. – Вдруг, если отнять камень, он делается плохим? Тогда он дает силу, но эта сила неправильная…

Под раскаты грома она крутила в руках две половинки камня.

Грей снова выставила вперед руки, и снова по ее воле белая молния рассекла облака и подожгла землю. Она обладала огромной силой. Ужасной силой.

– Иви, послушай. Когда ты забрала у меня камень, он, похоже, стал меняться.

Я взглянула на сестру и вспомнила слова Грей.

Отдай камню весь свой гнев, и он сделает тебя сильной.

– Но я же забрала камень у тебя, Дилл. – Я ощутила стыд. – И обрела силу. Я ее чувствовала… всю, до капли.

Я вспомнила Микина, вспомнила воронов, Высокого, охвативший меня гнев.

– И все… все пошло не так… Наших друзей нет, ты ранена, теперь еще и камень расколот…

Вместе с темнотой меня окутывали сомнение и страх. Что я наделала? Я не справлюсь.

Грей закручивала ветер вихрями.

Дилл вложила мне в руку половинку камня.

– Но мы не расколоты, Иви. – Она сомкнула мои пальцы. Некогда гладкий и круглый, теперь камень был острым и неровным.

– Грей говорит, что камень меняется, Иви. – В тени она показала зубки, словно хитрая лисичка, какой всегда была и останется. – А я говорю, что нет. Пока в нас есть добро.

Молния озарила ее хитрую улыбку.

Я провела пальцем по краю сломанного камня и вспомнила, как давным-давно мы с матерью прятались от бури, а она прижимала нас к себе, успокаивала и велела считать.

– Один…

Дилл улыбнулась шире, вспомнив то же самое.

– Два… – прошептала она, как шептала когда-то мать.

– Три…

Прогремел, пугая нас, гром. Но мы не испугаемся. Больше никогда.

– Дилл, посчитаешь дальше? И придешь на мой зов?

– Хорошо, Иви.

Приложив к одному глазу осколок камня, она подмигнула мне.

– Тогда поколдуем, Дилл? Вместе?

И она улыбнулась. Казалось, свет исходит не от неба, а от нее.

– Ив-в-ви-и-и-и.

У меня кровь застыла в жилах. Меня звала мать. Вот только это была не она.

– Иди ко мне-е-е…

Дилл размотала повязку на руке и покрутила осколок камня в раненой ладони, пока он не стал влажным от крови и не заблестел в мерцающем свете. Тогда я тоже отогнула край повязки и прижала камень к ране так, что она снова открылась. Стало больно, но мне было отрадно делать это вместе с сестрой.

– Иви! Я дала тебе время поплакать! Теперь иди сюда!

Грей метнула молнию, и та вспорола землю, отчего задрожали деревья.

Я раскрыла окровавленную ладонь, в которой лежал камень, и Дилл накрыла ее своей. Это было наше заклятие, и мы знали слова. Они отпечатались у нас в сердцах в тот день, когда мать покинула нас.

– Ради крови моей сестры, – сказала я.

– Ради твоей крови, – сказала Дилл.

– Ради крови матери, – вместе сказали мы.

– Иви! Принеси мне камень! Иначе я спалю твою нору дотла!

Грей обернулась к нашей роще, и тучи сгустились.

Я встала. Дилл кивнула.

– Я приду, Иви. Когда ты позовешь.

Небо озарилось, и она стала считать:

– Один…

Я поцеловала камень. Когда-то Грей сказала, что он – не для маленьких девочек. Я побежала к ней, оставив сестру, – побежала, чтобы показать ей, что мы больше не маленькие девочки.

Мы ведьмы. И она это узнает.