Этот голос, который я знала так хорошо.

– Иви!

Мы бросились назад, задыхаясь от дыма, поднимая тучи пепла, спеша к ней.

Сквозь дым к нам торопилась моя подруга.

– Вот ты где!

Анна бросила поводья и обняла меня. Холодными руками погладила мое лицо, проверяя, цела ли я.

– Вы не ранены? – Она присмотрелась к нам.

– Только тем, что ты нас оставила, Зеленоглазая Анна. – Я рассмеялась.

Лошади смотрели на нас. Смотрел на нас и Питер.

– Питер Торговец! – Дилл бросилась к нему. – Я сберегла твою подзорную трубу!

– Это просто чудо, Дилл. – Он оглядел пожарище. – Оставь себе.

Она так широко улыбнулась, что я чуть не задохнулась от слез радости.

– А это…

Моргнув, я посмотрела на склон холма, куда указывала Анна. Ветер приподнял завесу дыма, как саван скрывавшую дурное.

– Еще одна мертвая ведьма. Да. – Я отвела подругу в сторону.

– За вами же погнались всадники… – Дилл взглянула на Питера через трубу.

– Так точно, капитан! – Питер прищурился. – Но их поглотила буря! – Он снял матросскую шапочку, и Дилл рассмеялась.

– Иви… – Анна указала куда-то в сторону. – Твой камень.

Он лежал в траве. Я вспомнила, как точно и быстро он полетел, брошенный моей рукой.

– Он же вроде был черный?..

Был. Зато теперь сиял белым, словно молния во тьме бури. Как улыбка моей сестры, которая взяла меня за руку – словно мышка нырнула назад к себе в норку.

– Он снова целый… Это хорошо, правда, Иви?

– Да, это хорошо. – Я убрала у нее с губ прядку волос. – Найдем его вместе, Дилл?

Ее взгляд озарился, и она кивнула.

Мы вместе наклонились, протянули руки и подняли камень.

– О-ох, какой он горячий, Иви!

И под мой смех она раскачала наши руки, в которых мы сжимали все, что осталось нам от матери, от ее теплого сердца. От матери, которой с нами больше не было. Матери, которая не могла…

Я упала на колени и зарыдала.

– Иви…

– Справедливость восстановлена, Дилл. Да только она не увидит нас… Мама больше нас не увидит…

– О, Иви Птичка…

– Больше никогда.

Я ухватилась за Дилл и за Анну, и они крепко обняли меня, Питер гладил меня по голове, а я рыдала. Стрижи пели надо мной, со мной и во мне.

– Иви. – Улыбка на губах Анны дрогнула. – Моя сестра здесь… – Она положила ладонь себе на грудь. – А твоя мама здесь… – И она коснулась моего тоскующего сердца.

Я вздрогнула и посмотрела вдаль, за лес, на ту землю, где нам не было места.

– Идем, Иви. – Дилл потянула меня за руку. – Идем со мной.

Увлекая меня, ни на секунду не отпуская, она обогнула дымящиеся деревья и вышла туда, где ветер был мягче, а солнце изливало свет на землю, уходившую к мерцающему морю.

– Ш-ш-ш… смотри, в их бьющихся сердцах… – Дилл указала на склон холма.

Прочь убегали, маяча белыми пятнышками хвостиков, крольчиха с выводком.

Дилл указала на согнувшуюся под ветром траву.

– Видишь, и в том, как она колышется…

Она сложила ладонь чашечкой, как бы собирая в нее оранжевый свет.

– И в этом солнце, что тебя согревает…

Затем она прищурилась и посмотрела на меня сквозь спутанные черные волосы.

– Она везде.

И крепче сжала мою руку, пряча камень в наших ладонях, такой теплый и надежно укрытый.

– Куда бы мы ни направились, она повсюду с нами и видит нас, – сказала сестра и нахмурилась. – Так что я не хочу, чтобы ты грустила, Иви. Мама бы тоже этого не хотела.

Она погрозила мне пальцем, этакая маленькая копия мамы. Кроха, которая всегда права. Я с улыбкой посмотрела, как она, такая серьезная, подносит к глазам подзорную трубу.

– За морем есть земля, что полна магии, Иви. Родина мамы…

Я посмотрела на море. Потом обернулась и долго смотрела назад.

– Мы отправимся туда, Иви? – Дилл положила голову мне на раненый бок, и он отозвался болью, но мне было все равно, ведь сестра теперь была рядом, на веки вечные. – Мы отправимся на остров Эры?

– Эйре![3] – со смехом поправила я.

– Эйрре! – радостно воскликнула сестра.

Я опустилась на колени и притянула ее к себе.

– Дилл, ты мне расскажешь? О камне? О магии? О том, чему учила тебя мама?

Ее черные глаза заблестели, и она взяла меня за руку.

– Расскажу. Если ты научишь меня охотиться и сражаться. Как научила тебя мама.

Анна присвистнула, подзывая Уголька. Конь фыркнул, готовый скакать. А рука в чернильных пятнах подала мне поводья Тени. Питер Торговец улыбнулся и поклонился Дилл.

– Береги свою сестру. – Он пожал ей руку.

– Есть, капитан! – И она подмигнула, как он, изображая матроса.

– Ну что, Ивлин из рода Птиц, – улыбнулась моя зеленоглазая подруга. – В путь?

Я вдохнула аромат влажной земли и соленого моря.

Родина матери. Полная магии.

– Да. – И я указала на манящую синеву. – В путь.

– Ах, Иви! Ты самая лучшая сестра! – рассмеялась моя Дилл. – Лучше я просто не знаю!

И мы отправились к солнцу, танцевать и праздновать этот день.

Начиная с самого первого своего «расследования» по делу Элизабет Кларк – запуганной старой женщины, которую пытали и казнили (у нее была только одна нога, и поэтому ей помогали взойти на помост), – главный охотник на ведьм, Мэттью Хопкинс, вел кровавую охоту по всей Восточной Англии, где в то время бушевала первая гражданская война.

С 1645 по 1647 год Хопкинс и его верный компаньон Джон Стерн проявляли чрезвычайную находчивость в своем стремлении изобличить и уничтожить ведьм: они разъезжали по всей стране и вытаскивали показания из словоохотливых свидетелей.

Так как охотники на ведьм подпитывались фанатизмом пуритан, они действовали не одни – им требовались свои обвинители, свои рассказчики, своя толпа. В разделенной и устрашенной стране война стала идеальной питательной средой для подозрений и обвинений.