— Да хранит тебя Небесная Пара.

Я улыбнулся и пошёл в темнеющий лес. Призрак не напал. Вместо этого, он сгорбленной, слегка светящейся голограммой побрёл следом.

— Ты бы хоть подсказки давал.

— Незачем, — опять прошептал призрак.

— Ух ты, какой разговорчивый.

Но на этот раз он промолчал. И хорошо хоть агрессии не выказывал. Зато полный жути вопль раздался позади — снова орала Глория.

— Не-на-да! — истерично протянула она, так что Андрей, который уже собирался примотать к мечу сержантки и по совместительству телохранительницы графини провод заземления, аж выронил клинок. К этому моменту уже достаточно стемнело, чтоб желтоватый свет от подвешенной к ветке лампочки, горящей только благодаря генератору на животной тяге, начал преобладать над естественным освещением. И почему все приключения совершаются ночью?

— Да ладно. Ладно, — растерянно затараторил лейтенант. — Что так сразу-то голосить? Поищу что-нибудь другое.

Он почесал в затылке и начал обход поляны, но столпившиеся неподалёку от приборов солдатки бросались врассыпную, на ходу подбирая и пряча все металлические вещи, в страхе, что их тоже настигнет проклятие.

— Сумасшедший дом, — пробурчал я и поглядел на призрака. — Давай поиграем в «горячо-холодно».

Тот покачал головой, и мне ничего не осталось, кроме как идти в лес. И я пошёл.

Вечерний лес в проклятом месте — не лучшее место для прогулок под луной. Особенно в мире без луны.

— Весь мир дерьмо, все бабы шлюхи, а солнце долбаный фонарь? — утвердительно-вопросительно произнёс я, глянув на монашка. Тот на миг замер на месте как вкопанный.

— Да, — раздался призрачный голос.

— Всё с тобой ясно, — пробормотал я.

А как красиво звучит эта фраза на местном! Прям стихотворение.

Я вздохнул. Призрак не мешал и не помогал, а я всё бормотал для храбрости нескладушки и пошлые анекдоты, старясь не потерять из виду горящую лампочку. А то, если потеряюсь в проклятых местах, одним злым привидением станет больше.

Вскоре окончательно стемнело, и лес погрузился во мрак. Пришлось доставать фонарик. Луч выдёргивал из мрака стволы деревьев, листья папоротника и кучи валежника. Под ногами трещали сухие ветки, шуршала трава, пищали мыши. В лицо лезла паутина и листья с низких веточек. Мерещилась чертовщина. Из лагеря доносились прерывистые вопли и крики, но различить их смысл не удавалось, так как лес приглушал слова, ломал их и коверкал. Слышался лай Малыша.

Я шёл и прислушивался к звукам, выдаваемым магодетектором, но ничего, кроме белого шума и потрескиваний, когда призрак подходил совсем близко, не наблюдалось. Почему-то вспомнились слова Андрея про то, что все сложные приборы в этом мире перегорают без заземления. А как же моя система? Впрочем, человеческое тело тоже может работать как заземление.

— К чертям собачьим! — выругался я, в очередной раз вляпавшись в густую паутину и оцарапав лицо о ветки. — Где тело? — я повернулся к привидению.

— Нет тела, — прошептал он, — звери и птицы растащили.

Я застыл, глядя в лицо монашка, на котором возникла лёгкая улыбка. Это получается, я просто так бродил всё это время?

— Тролль долбаный, — процедил я, развернулся в сторону поляны и пошёл быстрым шагом, скрипя зубами. — Я тут распинаюсь перед ним, а он меня просто на экскурсию водит! Хрен с тобой, выкурим при помощи технологий.

— Я был обещан богине, — произнёс призрак без какого-либо предисловия.

— Отстань, — прорычал я, огибая толстое дерево. — Сейчас на тебе будем испытывать систему радиоэлектронного подавления.

Но троп в лесу не имелось, и когда я влетел в колючие заросли шиповника, было уже поздно обходить.

— Всё из-за тебя! — выкрикнул я. — Нет, чтоб понять и простить — насылает тут порчу. Ай, блин.

Шиповник не хотел меня выпускать, вцепившись в одежду. При резких движениях ткань трещала.

— Я был обвенчан, — продолжал призрак, ходя вокруг меня сквозь кусты.

— В бездну твоё венчание! — огрызнулся я. — Богиня уже и забыла про тебя!

— Они даже прощения не попросили.

— Вот приставучий.

Я осторожно выпутывался из зарослей. Удалось не сразу. За считанный десяток минут успел исцарапать в кровь руки и лицо и стал похож на заядлого кошатника. В какой-то момент чуть не выронил фонарик.

— В бездну! — прокричал я и добавил трёхэтажную конструкцию на русском языке. Наконец-то получилось выбраться. Я обогнул заросли, вышел к поляне, на краю которой стояли Катарина и Клэр. А со стороны приборов раздался вопль Андрея:

— Юра! Мощности не хватает! Этот долбаный Дизель на ходу спит!

— Господин халумари! — надрывно, со слезами орала ему в такт Глория, по-прежнему держащая провода. — Скажите ему, чтоб снял проклятие! Я сейчас описаюсь!

— Юрий! — звонко воскликнула Клэр, замахав над головой мечом. — Я вас спасу от этого зла!

— Это я его должна спасать! — огрызнулась Катарина, едва сдержавшись, чтоб не толкнуть локтем юную графиню. С этой станется.

А я остановился, сделал глубокий вздох, а затем повернулся к привидению.

— Дурдом. Ты хочешь жениться? Будет тебе жена.

— Я богине обещан.

— Другую найдём! Вон, на шесте привязана, чем не жена?

— Она же не богиня.

— Вот заладил. Андрей, что с приборами?!

— Ничего! Я только заземление наладил и преобразовать подключил, чтоб не сгорело всё! Подстегните кто-нибудь эту ленивую скотину!

Одна из солдаток подхватила хворостину и со всей дури хлестнула Дизеля. Тот дёрнулся, громко замычал и помчался по кругу, задрав хвост.

— Даёшь полтора киловатта! — радостно завопил Андрей, словно доктор Франкенштейн, колдующий над своим кадавром. А я поглядел на одинокую лампочку, которая засияла вдвое ярче прежнего, вырвав всю поляну из лап ночного сумрака.

Я поглядел на привидение, соображая, что можно придумать.

— У вас валькирии водятся?

Все дружно переглянулись, и я понял, что нет.

— Вот и сосватаем. Будешь вести себя паинькой — придёт валькирия и станет твоей женой. Сейчас!

Я быстро сунул руку за пазуху и вытащил из кармана маленькую флешку в алюминиевом корпусе — ну, взял на всякий случай, думал, если на базе задержусь, хоть кино посмотреть можно будет. А сейчас она без надобности. Чего добру пропадать?

— Вот. Это называется искрой памяти. Чтоб клятвы не забывать.

Призрак поглядел на меня, как на идиота. А я так и остался стоять с протянутой рукой. Если он умеет отличать правду ото лжи, как Инфант Кровавого озера, то я сейчас не врал. Флешка — действительно память. И действительно с двоичными искрами.