— Давай, все-таки, поговорим дома, — произнес парень, после паузы.

— Ну, понятно, — вздохнула Шень. — Ты просто хочешь затащить меня в постель!

— Я? — удивился Денис. — Ты ни с кем меня не перепутала?

— Я говорю, — со значением произнесла женщина. — Ты хочешь затащить меня в постель! Озабоченный… рёджин.

— А-а, ну, тогда да, — кивнул Денис и, подняв руку со коммом, отозвал дрон. — Давай, вызывай флаер, женщина! Хватит гулять!

— Да, господин, — Шень потупила взор и даже голову склонила, артистка. — Сию секунду.

* * *

Полдень. Академический квартал. Дом Хиого Кана

Хиого Кан — это уважаемый, заслуженный член клана, декан философского факультета, Первой Технической. То есть учебного заведения, которое работает с иностранцами. Собственно, СКС и была для этого создана, чтобы работать с гайдзинами.

А вот в молодости Хиого Кан был известным возмутителем спокойствия. И его женитьба на гайдзинке было одним из таких деяний. Именно Агессия открыла дверь Юмико. Высокая, беловолосая женщина, из тибритской провинции Аркадия. Провинция эта известна именно этим, то есть своими коренными жителями, которые были, в отличие от остальных тибритцев, беловолосыми.

(А Денис бы тут крепко задумался, узнав, что родная планета Хиого Агессии называется Атлантида).

— Здравствуй, Юмико! — радушно поприветствовала гостью Агессия.

Девушка склонила голову, выказывая уважение. Женщина мягко улыбнулась. Еще одной особенностью атланток был цвет кожи. Точнее, тот факт, что атланты вообще не загорали, сохраняя бледность. Ну, и они были красивые. Юмико даже несколько завидовала Агессии. Шинчи же поголовно не могли похвастаться размерами груди или округлостью ягодичных мышц. А те, которые могли, вот например, сама Юмико (хоть и во втором поколении), являлись метисами.

— Проходи сразу в кабинет, — напутствовала Агессия, пока Юмико снимала обувь. — Кан тебя ждет.

А вот это Юмико, наоборот, очень нравилось. То, что Агессия не закрутила традиционную возню с чаем, беседой. И, видимо, Хиого Кану тоже это нравилось. Настолько, что столь импозантный мужчина до сих пор был женат лишь единожды…

… Молодой мужчина, по пояс голый, сидит на полу в каком-то мрачном помещении. И там явно холодно, изо рта мужчины вырывается пар.

Мужчина был воином, что было совершенно очевидно по развитию тела. Широкие плечи… И несколько оплывшее тело, то есть этот человек в последнее время мало тренируется. Унарё Саидзин (а это был именно он), смотрел в пол прямо перед собой. А на полу, на подушке, лежал короткий, чуть изогнутый клинок.

Лезвие вакидзаси было обернуто белой тканью, которая скрывала половину лезвия от рукояти. Кстати, лежал клинок характерно, острием к Саидзину. То есть тот, кто в этот момент имел личные претензии к мужчине, мог взять этот клинок и убить Унарё. Конечно, это лишь традиция. Впрочем, сеппуку тоже «лишь» традиция, однако именно это собирался сделать Унарё Саидзин.

Киеньшин, если не мог доказать свою правоту, если его честь было уязвлена, а восстановить ее другим способом было нельзя… А также, если воин совершил серьезный проступок, то «открытие души» позволяло сохранить лицо. А воин, который выступал ассистентом, то есть кайсяку, не давал увидеть на этом самом лице муки агонии, отрубая голову делавшего сеппуку.

И в этом видеофайле кайсяку тоже появился. Именно в тот момент, когда Унарё Саидзин, с каменным лицом, наклонился и взял свой вакидзази (разумеется, за лезвие, всё также острием к себе) из полумрака за главой клана Унарё выступил мужчина. Высокий, широкоплечий. В белом маскировочном балахоне, расстегнутом на груди. И в маске, которая закрывала все лицо. В руках этого человека тоже был клинок. Вакидзаси. В ножнах.

Как и положено по традиции, кайсяку, пока Саидзин готовился, снял (именно снял) ножны с меча. В тусклом свете обнаженный клинок кайсяку блеснул синевой. А Унарё все сидел, смотря на меч.

Все произошло быстро, резко. Унарё Саидзин вдруг сделал зверское лицо (свирепость и презрение к смерти — это признаки правоты, а также показатель силы духа, очищенного от скверны проступка). А потом, яростно выкрикнув, быстрым уверенным движением вонзил вакидзаси себе в живот. Лицо бывшего главы клана окаменело. Смотря прямо в камеру, Унарё Саидзин, рванул клинок вверх «открывая душу». В этот момент блеснуло лезвие клинка кайсяку и голова Унарё Саидзина отделилась от тела. Показателем воинского умения кайсяку (а, значит, и его уважения к усопшему), было то, что голова Унарё Саидзина мгновение постояв, свалилась вперед. Кайсяку склонил голову и на этом видео закончилось.

— Хм, не скажу, что мне было приятно, — произнесла Юмико, после паузы. — А… зачем я это увидела?

Хиого Кан с хитрым прищуром смотрел на девушку.

— Я хочу услышать от тебя логические цепочки, — произнес мужчина.

Его кабинет дома разительно отличался от такового в академии. Там кабинет был еще одним инструментом. А здесь было заметно, что Кан-сама делал это место под себя. Никаких традиционных безделушек, типа мечей на подставке или фонариков. Исключительно функциональное помещение, заточенное для нужд человека, который аскетичен. Во-первых, кабинет небольшого размера, во-вторых, меблировка строгая, почти офисного стиля.

А Хиого Кан при этом сидел за своим массивным письменным столом в халате. Обычном халате, какие Юмико видела у тибритцев. Или землян. Серого цвета. Явно не новый… Хм, в рубашке?

— Я должна была проникнуться простотой? — спросила девушка.

Хиого Кан довольно улыбнулся. А потом встал, снял халат. Под которым он оказался в белой рубашке и брюках.

— Как ты, наверное, знаешь, — произнес мужчина, выйдя из-за стола и подойдя к диванчику, стоявшему у стены. — Кайсяку после забирает меч.

Бросив халат на диванчик, Хиого Кан сделал жест в сторону голопанели, висящей над столом, на которой застыло изображение обезглавленного тела.

— По правилам, на Комаки нельзя завозить оружие, — продолжил мужчина. — Кроме…

Он расстегнул рукава рубашки и стал их закатывать. При этом вопросительно смотрел на Юмико.

— Кроме фамильного меча, — произнесла девушка. — Но его нужно регистрировать.

— У Унарё Саидзина был примечательный клинок, — продолжил Хиого Кан. — Это реликвия, причем не Унарё, а клана Иру. Который был одним из осколков клана Тагаё. То есть у Саидзина был очень старый меч. С историей.

— То есть, приметный, — сделала вывод Юмико. — И если это…

Она сделала жест в сторону голопанели.

— Показывают мне и показывают здесь, — продолжила девушка. — Плюс то, что меч нужно регистрировать… То этот клинок и кайсяку уже на Комаки.

— Да, верно, — хмыкнул Кан-сама.

Он сел обратно на свое кресло, откинулся на спинку, положив руки на подлокотники.

— И я знаю этого человека, — продолжила Юмико. — Иначе нет смысла показывать именно мне.

Хиого Кан слегка кивнул, пристально и оценивающе смотря на девушку.

— Недавно ровно один человек из моих знакомых