Демьян Григорьевич и сам не мог бы сказать, почему ему так корона в голову запала, простые-то побрякушки были и надежнее, и безопаснее, но вот в мечтах ему все корона являлась, а то еще и с царевниными венцами, и виделось ему уж совсем глупо, как в этих венцах сыновья его стоят. Дурь, конечно, а из головы не шла.

Демьян Григорьевич прожил всю жизнь безвыездно в Свердловске, если не считать, конечно, его боевых походов в восемнадцатом и девятнадцатом годах и недавней поездки в Рыбинск. А потому гостиница, ее убранство, чистый холл, важный швейцар на входе, а главное, цены произвели на провинциального чекиста подавляющее впечатление. Он словно бы стал ниже ростом, незначительнее, беззащитнее.

— Ну, что, товарищ, будете за номер платить? — с презрением оглядывая неказисто сшитый костюм гостя, поинтересовалась накрашенная, нарядно одетая дамочка за стойкой.

— А подешевле ничего нет? — стесняясь себя самого, спросил Демьян Григорьевич, припоминая, сколько у него осталось наличности, и прикидывая, как долго ему придется задержаться в бывшей столице.

— Подешевле — нет. Ну, так берете номер? — нетерпеливо переспросила она, косясь многозначительно на швейцара, в том смысле, что прут всякие из глубинки, а денег не имеют.

— Скажите, барышня, а где тут у вас поэкономнее можно остановиться? — проглотив обиду, спросил Демьян Григорьевич.

— Не знаю. Я не справочное бюро. Если проживать в гостинице не собираетесь, покиньте помещение, товарищ, — сурово распорядилась дамочка приказным тоном.

«Ах ты, мочалка размалеванная!» — потерял терпение Демьян Григорьевич. Очень ему не хотелось светить служебным удостоверением, уж больно по щепетильному делу он прибыл, ну да, видно, без этого никак.

— Ну, вот что, ты, контра недобитая, — суя в нос побледневшей крале корочку, прошипел свердловский чекист Демьян Григорьевич Будников, — живо отвечай, где у вас честный человек остановиться может, не то я тебя быстро пристрою на постой за казенный счет.

— Я… Я… простите, пожалуйста, но у нас правда все дорого, и в других гостиницах. Там еще дороже. Правда-правда. А где еще, я не знаю, может, в «Доме крестьянина». Семен Гаврилович! Где вот товарищу остановиться можно? — плаксивым испуганным голосом позвала она швейцара.

Швейцар, издалека наблюдавший за их беседой и сориентировавшийся в ситуации, подплыл к ним плавной услужливой походочкой.

— Я бы товарищу посоветовал обратно на вокзал прогуляться. Там возле перронов бабульки всяческие ошиваются, могут угол сдать недорого. Если какую почище, поопрятнее выбрать, то можно с комфортом устроиться. И цена небольшая.

Демьян Григорьевич спрятал удостоверение, зыркнул на размалеванную кралю со швейцаром строгим взглядом и, подхватив чемодан, двинулся обратно на вокзал.

А так, пожалуй что, и лучше будет, размышлял он, перебегая площадь, для его дел сподручнее.

— Ну, вот, милок. Вот тут, за занавесочкой, место твое будет, — довольно бормотала бабка, заводя гостя в маленькую опрятную комнатку с одним окошечком. — Я ж, милый, не из корысти угол-то сдаю. От нужды. Сынок мой в восемнадцатом году сгинул в борьбе за рабоче-крестьянское дело, а дочка от тифа померла еще в двадцатом, внуки от голоду померли. Одна я осталась. Одна.

— Ладно. Вот тебе за два дня, и не мешай, — грубо прервал ее Демьян Григорьевич, доставая открытку, что полковнику Кобылинскому из Ленинграда пришла. — Ты лучше скажи, где тут у вас улица Кирочная?

— Кирочная? А что, касатик, знакомые у тебя там али учреждение какое требуется?

— Не твое дело, старая. Пройти туда как? — Церемониться с народом Демьян Григорьевич не привык.

— Да ты, милок, не серчай. А про Кирочную скажу. Сейчас дворами обратно на проспект Лиговский выйдешь, и так по нему до вокзала дойдешь, до площади, значит, Знаменской, и так мимо нее прямо и шагай, никуда не сворачивай, пока в Бессейную улицу не упрешьси, Некрасова по-новому, по ней налево сверни, а затем, как до первого перекрестка дойдешь, так направо, и упрешься в ограду Таврического сада. Вот эта самая улица Кирочная и есть.

Демьян Григорьевич, засунув чемодан под кровать и цыкнув на старуху, чтоб не смела в чемодан лазить, отправился разыскивать нужного адресата. А хозяйка, проследив из-за старенькой занавесочки, как жилец пересек двор и скрылся в темноте арки, заперла дверь на ключ и, с оханьем опустившись на колени, выволокла из-под кровати чемодан.

— Ишь, умник нашелся! Не лазь. А если ты, голубь, нам бомбу привез, а може, ты шпиен какой. Не лазь. Щас, — зло цыкнула старуха, умело вскрывая чемоданчик.

Демьян Григорьевич шагал по улицам незнакомого города, с любопытством рассматривая дома, высоченные, красивые — не дома, дворцы! Разглядывал нарядную публику, спешащую по летним тротуарам, дамочек в светлых летних платьях, девушек с бантами в косах, все они казались ему какими-то особенными, мужчины были деловиты, почти все в костюмах. Так, глазея по сторонам, он добрался до Кирочной и, поинтересовавшись у пожилой гражданки, где находится нужный ему номер дома, призадумался о деле.

Соваться в незнакомую квартиру вот так, без всякой разведки было глупо. Кто знает, с кем проживает эта самая Гагарина? А вдруг с сыном и мужем, а муж у нее какой-нибудь начальник. Или сын, скажем, здоровенный бугай, спустит с лестницы. Устраивать скандал ему не хотелось, а хотелось потихоньку прижать буржуйскую сволочь к стенке и выяснить, куда они с полковником Кобылинским царские побрякушки запрятали.

А для этого стоило навести справки, например, у местного дворника или, скажем, у соседей. Демьян Григорьевич не спеша приближался к нужному дому. Дом был большой, шестиэтажный, красивый, с балкончиками, лепниной, резными парадными дверями. Посреди дома располагалась высокая арка, в которой висел большой красивый фонарь, похожий на стакан или вазу. Демьян Григорьевич внимательно рассмотрел дом, затем прогулочным шагом зашел во двор, двор был невелик, посреди двора круглая клумба. Вокруг две скамейки, и никого, ни одной живой души.

Демьян Григорьевич озабоченно нахмурился, достал папироску и, присев на лавочку, закурил, пытаясь справиться с разочарованием. В этом большом, парадном, незнакомом городе он чувствовал себя неуверенно, как потерявшийся ребенок. Он с тоской рассматривал многочисленные окна и гадал, за которым из них проживает Екатерина Львовна Гагарина.

Но сидел так Демьян Григорьевич недолго. Дворник, заметив в окно, что во дворе появился посторонний мужик в плохоньком костюме, с заправленными в пыльные сапоги брюками, насторожился, а увидев, как пристально тот рассматривает чужие окна, прихватил метлу, свисток и вышел во двор.

— Вы, гражданин, извиняюсь, к кому? — подойдя к Демьяну Григорьевичу и нависнув над ним как скала, строго поинтересовался дворник.

— Я? — смутился от неожиданности Демьян Григорьевич, дворник появился столь внезапно, что у него все мысли разлетелись, как вспугнутые воробьи. Но выкручиваться, однако, было надо, и срочно, пока дворник не сдал его куда следует, а самое главное, шанс упускать было нельзя, пока удача сама в руки шла. И Демьян Григорьевич сообразил.