– Здравствуйте все! Вот я и научилась говорить по-русски. Акцента не чувствуется?

– Ни малейшего! – заверил я ее. – Ощущение, будто с соплеменницей разговариваем, уроженкой Новгорода или Пскова. Мы выезжаем завтра или еще есть какие-то препоны?

Все взглянули на вожака.

Богуслав со счастливым лицом было отрицательно покачал головой, но вспомнив, что мы в Болгарии с ее запутанным языком жестов, торопливо добавил голосом:

– Обязательно выезжаем. У кого есть какие вопросы?

– У всех ли есть теплая одежда? – поинтересовался я.

– Ты же нам сам ее покупал! – зашумел Иван.

Наина ткнула суженого острым локтем в бок.

– Посиди молча! – посоветовала она любимому. – Не втроем идем, за других не отвечай.

Мы дружно уставились на Ванчу. Она быстро смекнула, что выходцы из холодной Руси ждут только ее ответа, ласково улыбнулась и ответила:

– За меня не волнуйтесь, я женщина зажиточная, одежонкой обеспечена. Вопрос в другом. Наличных денег у меня с собой маловато, приходится Пламену с Гуцей запас оставлять. И лошадь я с собой забрать не могу, брату надо постоянно за припасами мотаться. Возьмете меня на довольствие, боляре?

Тут все перевели взгляды на меня, мол, ответствуй, казначей, у всех остальных в кармане блоха на аркане.

– Это не вопрос, – отозвался я, – и прокормим, и лошадей в городе купим. У тебя сын-то где живет? Надолго ведь уезжаешь, проститься бы надо. Может, крюка надо какого дать? Мы завернем, для бешеной собаки семь верст не крюк.

Ванча криво усмехнулась.

– Это верно. Тащит меня, на старости лет, как бешеную собаку невесть куда и невесть на сколько, полюбовницей русского боярина. Но может это не надолго, – спросила она с надеждой у меня, – как пришло, так и уйдет?

Я промолчал – ничего нет на свете долговременней русских времянок!

– А сына унесло аж в Софию, тоже не ближний свет, – продолжила Ванча.

– Зато по пути, – обрадовался я. – Без вопросов посетим родную кровь!

– Только я не знаю, где его там искать! – забеспокоилась хозяйка.

– У нас есть поисковая деревянная рыбка, – ободрил ее Богуслав, – сыщем.

На том и порешили.

Пламен уже носил за наш столик болгарские явства. Я поинтересовался у Ванчи:

– А как готовит бабенка, что вместо тебя остается?

– Да не хуже меня. Вы приготовленные ей блюда уже в обед ели.

Действительно, не хуже. Кулинария передается в надежные руки!

Тут Пламен взялся строить мне какие-то замысловатые рожи, и делать таинственную отмашку головой, как-то вверх и вбок. Вроде как манит куда-то, смекнул я и отошел с ним в сторонку.

– Куда прикажете деда Банчо посадить? – свистящим шепотом спросил половой у меня. Вот ведь таинственность развел на ровном месте, поросенок трусливый!

Я чуть не плюнул с досады!

– Да он может еще и не вернулся из Добра-Поляны.

– Осмелюсь доложить, часа три уж как прибыл. Лошадь с телегой сдал, и уплелся к своей бабке рассказывать байки про похороны.

Да, с дедом надо бы проститься – большое дело он для меня сделал.

– Отдельный столик ему выделил?

– Не извольте беспокоиться! Тот же столик вас ждет!

И верно, серебряный подсвечник стоял на прежнем месте, как пришитый, отгоняя незванных гостей.

– Ладно, тащи мой заказ и дедово вино туда. Мне для куража еще подкинь любимой ракии из этой вашей ягодки.

– Вас понял! – закивал Пламен. – Я вам пока закусочек и салатиков нанесу, а уж потом и горячее подам, а то вдруг остынет. Значит вам, как обычно, кизиловой?

– Да. И в дорогу мне бутылки три положи, а то неизвестно какую мерзость в других краях подадут.

Я простился с нашими, велел рассаживаться поудобнее и начинать без меня, а сам с Марфушкой перебрался в заветный угол. Банчо прихромал на скрипящем протезе минут через двадцать. Без лишних рассусоливаний он сходу опрокинул стакашек «Старого монастырского» и только после этого, уже жуя какую-то заедку, поздоровался.

– Здрав будь, болярин! Вот мы и снова вместе. Не взыщи за дерзость, уж очень трубы горели.

– Пустое, – отмахнулся я, – что заказывать будешь?

– Да понимаешь, деньги, – завел привычную песню старик.

– Пустяки! Какие счеты между своими.

– Эх, жаль ненадолго ты к нам, – завертел головенкой старичишка. И зычно заорал: – Пламен! Подь сюды!

Прошла обычная реприза с заказом, мы перекусили и завели неспешную беседу.

– Значит, подарили тебе Аль-Тан?

– Да, и он выбрал меня своим новым хозяином.

– Ну посмотрим, как он себя проявит.

– Уже проявил – убил вампира с одного удара.

Дед Банчо от удивления разинул рот.

– И свидетели этому есть?

– Как не быть! Вон они сидят, кушают. Пока я в себя приходил после вампирского удара посохом, они этого вурдалака без устали саблями рубили, не давали ему с земли подняться. Да вон и Марфа поучаствовала, не даст соврать.

Марфуша негромко подтвердила:

– Гав!

– Она, что у тебя, человеческую речь понимает? – пораженно спросил Банчо.

– А то! – гордо заявил я. – Бестолковых кабыздохов не держим.

Марфа кивнула.

– Черт, а я думал, что это у тебя насчет вампиров, как у Абена – пустые мечтания и глупые страхи. А тут вона какие дела творятся! Этак из избы теперь забоишься выйти!

– Наплюй, – посоветовал я. – Вампир всего один был, и приходил чисто по мою душу. Вас эти дела не коснутся, не Валахия какая-нибудь, чтоб окна чесноком завешивать. Давай лучше еще по одной дернем – за победу над кровососом!

И мы дернули. Тут я изложил историю целиком.

– Да, именно ты достойный хозяин Аль-Тана! – горячился дед, – что против такого бойца-молодца, как ты, этот телок мокроносый, Доблестин, из себя представляет? Так, звук пустой! Эх, жалко я отстал!

Я усмехнулся.

– А кто больно знает, что ты отстал? Может мы вампира еще по пути туда завалили, и ты принял в этом самое деятельное участие? А вурдалак был тот самый, которого Абен всю жизнь боялся? И только из-за твоей доблести это сражение и было выиграно, кто знает? А мы уйдем завтра, и поминай как звали! Один ты очевидец и участник этой битвы остался.

Дед Банчо примолк и задумался. В его старческих глазках светились новые красоты – деревянный протез пожилого болгарского героя, попирающий шею ненавистного ворога, голос ветерана, отдающий команды неловким русским болярам, и решающий удар вовремя перехваченным Аль-Таном жилистой старческой ручонкой, решивший исход поединка. Вот это сюжет! Вот это красоты! Ври, не хочу. Под такую историю наливать будут до конца жизни. И главное – никаких лишних свидетелей!

– А вы навсегда уходите? – осторожно поинтересовался героический дедок, – а то заявитесь вдруг внезапно, нарасказываете своего, меня ведь и побить могут.

– Навсегда, – заверил его я, – вернуться может одна Ванча, но