***

Концы с концами никак сходиться не желали. Да что там! Они просто расползались в разные стороны, вот будто она держала моток, в котором все нитки рваные, да ещё и перепутанные. Потянешь за одну, так только ещё больше узлов наделаешь, а толку никакого.

Ну вот, допустим, та наводчица Махрутина и Махрутка, которая за Элизой Анатольевной присматривала – один и тот же человек. Может быть такое? Почему бы и нет, ведь прозвище часто по фамилии дают, а тут Махрутина – Махрутка. Правда, хозяйка как-то оговорилась, что в деревне, куда их эвакуировали из Ленинграда, «махрутками» звали перезрелых девушек, таких, кто в невестах засиделся. Да ещё Элиза людей по кличкам обычно и не звала. Но это частности и совпадения, их можно и не считать.

Та, то ли медсестра, то ли работница собеса колола бабушкам снотворное, а подельник их потом обворовывал. Махрутка же вроде как подсовывала Элизе лекарство, которое не сработало по чистой случайности – тоже похоже. Но квартиру-то Петровых никто так и не обворовал! Ладно, в сейф залезть не сумели, но ведь в кабинете, под пресс-папье, лежали деньги «на хозяйство» и довольно прилично, а в спальне на тумбочке нетронутыми остались Элизина цепочка и два колечка. Их то почему не взять, раз другого нету? Не сходится.

А в дядюшкиной квартире что искать собирались? Не пенсию же, да и на карточке она. Невесть куда задевавшееся колье индийской богини? Но у Элизы Анатольевны других драгоценностей полно, правда, в сейфе. И не могла Махрутка про него ничего знать, хозяйка даже Максу про парюру не рассказывала, только тогда, вечером. И вряд ли она или сам Петров потом бросились в семейные истории медсестру посвящать. Опять не сходится.

Ленка осознала, что стоит на площадке между лестничными пролётами и, наверное, уже давненько, только когда пальцу больно стало. Просто вот так задумалась, что не заметила, как обкусала кожицу вокруг ногтя до крови.

– Королева Клара строго карала Карла за кражу коралла, – буркнула Старообрядцева, зализывая ранку. – Фигня какая-то выходит.

– Лена? – раздалось сверху, из-за перил.

– Блин! – буркнула девушка, задирая голову.

Андрея видно не было, но перед Максовой квартирой завозилось шумно и тяжко, будто медведь в берлоге ворочался.

– Вы меня видеть не рады, – очень грустно констатировал красавец.

– Я вас не ожидала увидеть, – честно призналась Ленка, подумала и всё-таки уточнила: – Тут.

– А я как раз вас ждал.

– В квартире Макса?

– Строго говоря, у квартиры Макса, я здесь на полу сижу. Гамрет… Не… Гамлет Натнович сказал, что вы зайдёте. Вот, жду.

– Да, мне кое-что из вещей нужно взять, – пробормотала Старообрядцева, медленно, держась за перила, поднимаясь. И начиная подозревать нехорошее. – Оказывается, в тюрьме нужно очень много. Даже больше, чем в больнице.

– А мне в тюрьму вы будете передачки носить?

Андрей сидел на верхней ступеньке, прямо на грязном кафеле, не жалея ни расстёгнутой щегольской куртки, ни джинсов. В руках, свесившихся между колен, болталась ополовиненная бутылка, солидная и очень заграничная даже на вид.

– Только не спрашивайте, что со мной, – кривовато усмехнулся блондин, резко, но не слишком уверенно мотнув головой, откидывая чёлку.

Ленка помолчала, поглаживая травмированным пальцем щель на рассохшихся перилах.

– Вы тоже в тюрьму собираетесь? – уточнила, в конце концов.

– Ну а как вы думали? – Андрей изрядно отхлебнул из бутылки. – Мы же с Максом… – Блондин сцепил указательные пальцы, едва не пролив виски на собственные колени, но, кажется, даже этого не заметив. – Как пёс и его хвост.

– Интере-есное сравнение…

– Паж вам больше нравится? Верный оруженосец? Слуга? Мальчик на побегушках?

– Может, вам такси вызвать? – тихо предложила Ленка.

– А зачем?

– Домой поедите.

– А зачем? – с пьяным упорством повторил красавец, пятернёй прочесав волосы. – Чтоб всю ночь думать, как из этого дерьма вылезти и его вытянуть? Так всё равно ничего не придумаю. Не умею я, Лен. Это он, Макс, у нас голова, а я так.

– Ну не сидеть же здесь всю ночь.

– Знаете, как я в одной школе с ним оказался? – вскинулся Андрей. – Школа-то, понятно, не из простых. У меня мать туда устроилась уборщицей. Уборщицей и гардеробщицей. – Он снова отхлебнул прямо из горла, запрокинув голову. Остро пахнуло спиртом. – А для детей сотрудников была к… – блондин сдержался, прижав кулак ко рту, – квота. Вот так вот. Там все такие мажоры-мажоры и я, сын поломойки. Но нет, меня пальцем не трогали, не думай! Как же, Петров же сказал, чтоб!.. Ему и тогда все в рот глядели, а я… Знаешь, я смотрел на Элизу и не понимал, ну вот как так? Ну вот как?! – Красавчик развёл руками. – Она ж тряпку никогда в жизни не держала, пальчики белые, ноготки розовые. У них шоколадные конфеты просто так лежали, в вазочки. Бери и ешь сколько хочешь. Представляешь?

– Андрей, ну правда…

– Тебе меня жалко? – Блондин недобро глянул из-под чёлки. – Им тоже меня жалко было. Максов отец из командировок всегда два набора привозил, одинаковых. Ему джинсы и мне такие же, ему рубашку и мне. На день рождения, в шестнадцать, часы подарил. Одинаковые. – Андрей задрал рукав куртки, демонстрируя часы, которых Ленка толком не разглядела. – А я при Максе был. Ну да, это круто! В тусовку к Петрову попасть! Помню, в десятом, я в Аньку Звереву… Так она мне сама на шею прыгнула, с разбегу. Ну а потом на него. Ему-то что? Ему пофиг, что Анька, что Машка, что Степашка. Лёля, Лёля, девушка с поля.

Он снова хлебнул.

– Андрей… – ещё разок попробовала Ленка.

– Я в химтех-то пошёл, потому что меня туда папаша Петров пропихнул. – Блондин её явно не слышал. – Я эту химию до дрожи ненавидел, не понимал в ней ни хрена. Да и сейчас не понимаю. Вот бумашки-фигашки, раскладные-накладные – это моё, а Макс в них не рубит, вот и вляпался. Говорил же ему, так не слушал. Ну и свистит себе.

– Всё, Андрей, хватит, – решительно заявила Старообрядцева. – Я вызываю такси и вы едете домой. Вам выспаться нужно.

– А, может, к вам?

Блондин опять глянул из-под чёлки, только теперь не зло, а эдак хитровато.

– Не может, – отрезала Ленка.

– Облом, – констатировал Андрей, не без труда поднимаясь, поправляя сползшую с плеча куртку. – Да я и не надеялся. Такая, как ты… Ну и опять Максу, понятно.

– Такая, это какая? – не успев язык прикусить, брякнула Старообрядцева.

Красавец ей ничего не ответил, аккуратно пристроил недопитую бутылку на ступеньку, наклонился, медленно, едва касаясь, провёл ладонью Ленке по щеке, задержавшись большим пальцем на нижней губе.

– От меня, наверное, вискарём несёт, – спросил почти шёпотом. Лена растерянно кивнула. – Спасать Макса надо. Он там не выживет. Не привык, – в полный голос заявил Андрей, выпрямляясь. – А я пошёл.