— Не стой столбом, — помоги, — кивнул капитан на оборудованный маяком контейнер.

Вдвоем с Борисом они подняли тяжелый ящик и установили его повыше — на большой камень. Будто не замечая Борькиного любопытства, подрывник с напускным безразличием перекидывался фразами со снайпером:

— Суть-то скорее не в этом, Серега. Просто некоторые товарищи не понимают, почему я копаюсь с опасным взрывчатым веществом в сторонке от остальных.

Снайпер понял адресованный морпеху намек, но игры не испортил:

— А фигли ему понимать? Он же эгоист первостатейный!

— Это почему же первостатейный? — безобидно удивился Борька.

— Потому! Ежели от тебя при взрыве сразу жизнь отскочит — это одно. Ты ж бобыль и даже извещать о безвременной кончине никого не надо. А коль лодыжка в ущелье улетит? Иль рука по локоть?.. Нам штоль, прикажешь, тебя тащить — бугая такого?!

Куценко встал и нехотя отошел от сапера. А через пару минут уже подсказывал Палычу как ловчее почистить тряпицей разобранный «Винторез». Пытаясь помочь, уронил в пыль только что вычищенную деталь затворного механизма.

Снайпер беззлобно негодовал:

— Ты, Борька — настоящий спецназовец! Сначала все разломаешь, а потом, мля, сожжешь…

— Готово! — вскоре доложил Илья.

Командир подошел к стоявшему на камне контейнеру. На верхней стороне — рядом с радиомаяком, громоздилось самодельное устройство, от которого вертикально вверх торчал длинный усик антенны.

Супрун пояснил:

— Радиосигнал приводит в действие взрыватель, он воспламеняет боевой заряд…

— А не разнесен он наш маяк?

— Нет, вес заряда я уменьшил до минимального. Тот в свою очередь освобождает вот эту пружину, а рычажок под воздействием пружины включает тумблер.

— Хм, толково. Сработает?

— Стопроцентную гарантию с легкостью дают только политики. Инженеры говорят: должно работать.

— Молодец, Илья. Граждане, подъем и трусцой вниз! Направление — северо-запад!..

Пять минут назад по тому углу, за которым прятался Белый, долбанул заряд из гранатомета. Хорошо долбанул — аж волной разбросало тех, кто хоронился дальше. А уж Юрке досталось — будь здоров! И от осколков бог не уберег, и контузией «наградил» приличной. Пыль рассеяться не успела, как он, ничего не соображая и схватившись ладонями за уши, поднялся в полный рост, сделал пару неверных шагов, запнулся о камни и перевалился через то, что осталось от стенки. Так и оказался лежащим снаружи — ни сбоку, ни сверху не подобраться. Да и ему головы не поднять — чечены лупили без перерыва. Иногда откликался, если громко звали; крикнул, что живот и пах задеты — сам выбраться из обломков не сможет.

Потому и взялся майор вызывать экипажи машин. Мелькнула сумасшедшая мыслишка: если приспустятся бэтээры метров на двести по склону — до прямой видимости развалин, развернут башни и жахнут по «духам» из крупнокалиберных пулеметов, то успеют парни вытащить Юрку. И вместе с ним уйти по балочке вверх.

— «Ноль седьмой» — ответь «Сербу»! «Ноль седьмой», мать твою! — в последний раз позвал он экипажи «коробочек» и, не получив ответа, смачно сплюнул.

— Видать, проморгали балбесы. Царствие им небесное… — перекрестился Матвеев.

Скоро Аркадий, Илья и Борис остервенело долбили стену, за которой находился раненный друг. Долбили всем, что попадалось под руку. Эта работа не останавливалась ни на секунду.

И только молодой пацан с пожилым прапорщиком занимались другими делами: мальчишка вколол обезболивающее раненному сослуживцу, а теперь и сам размазывал по лицу кровь, стекавшую из разбитой головы. И во все глаза пялился на уходящую вверх по склону балочку. Снайпер же тихо матерился, с неизменной осторожностью выглядывал из-за укрытия и старательно посылал пули в боевиков. А те, почуяв слабину засевших в развалинах бойцов, с каждой минутой подбирались все ближе и ближе…

— Парни, подмогните кто-нибудь! — меняя магазин в эсвэдэшке, крикнул прапорщик. — С трех сторон обкладывают — не поспеваю!..

— Илья, давай к пролому, — приказал Серебров. — Мы тут с Борькой управимся.

Капитан подобрал автомат; пригнувшись, переместился поближе к Палычу. А два майора продолжали крошить монолитный угол стены, намертво вросший в землю и не желавший поддаваться ударам…

* * *

— Братцы, сваливайте отсюда. Сваливайте вверх по балке, пока и этот путь не отрезали, — послышался сквозь грохот слабый голос Юрки.

— Ты помолчи лучше, — осадил Аркадий, — тебе силы беречь надо.

Куценко вторил командиру:

— Юрок, видишь, дырку уже просверлили! Еще минут десять и вытащим за шиворот.

— Мне все равно крышка. Пах осколком самую малость задело — только кровоточит сильно. А вот брюхо здорово разворотило. Руками держу, чтоб кишки не расползались… Так что далеко вы меня не утащите.

— Молчи, я сказал! — прикрикнул Серб. И с еще большей яростью накинулся на стену, увеличивая блестевшее солнечным светом отверстие.

Работа двигалась медленно. Меняться приходилось через каждые две минуты. К тому же боевики изредка пытались забросить в развалины гранатометные заряды.

— Прикройте кто-нибудь восточную сторону! — опять прервал стрельбу Матвеев. — Нас обходят, парни! Не могу с этой позиции до них достать.

— Бери автомат, Борис. Иди…

— А ты? Ты ж еле дышишь!

— Иди-иди. Справлюсь…

— Куцый, где ты застрял?!

Голос снайпера потонул в грохоте. С восточной стороны к развалинам прилетела граната. Упав с приличным недолетом, она подскочила и разорвалась в воздухе — шагах в десяти от пролома. За ней жахнула вторая, третья…

Куценко быстро опустошил автоматный магазин и принялся швырять за стену «эргэдэшки» — его мощными ручищами их удавалось забрасывать на полсотни метров.

— Успею! Успею! Успею!.. — долбил камнем по кладке Серебров. — Успею! Или останусь здесь с Юркой. Других вариантов не будет!..

К нему уже разок подползал Илья — вытаскивал из кармашков «лифчика» запасные магазины. Теперь, раскидав свои, подскочил за гранатами Борька.

— Все, граждане, я отстрелялся, — со спокойной деловитостью доложил прапорщик. При этом достал из кобуры пистолет, щелкнул затвором и отвернулся к пролому.

— Юрка! Юра, слышишь меня? — прервал работу командир.

Товарищ молчал.

— Юрка, брось через стену пару магазинов!

— Сваливайте, мужики, — отозвался тот слабеющим голосом. — Мне жить осталось полторы минуты…