Мне подали несколько весьма интересных блюд с гарниром изпережаренного риса и бобов, я сидел, читал газеты и ждал, когда придет времядесертов, и тут появился Рудо в белом костюме, роскошной спортивной рубашке и сфотоаппаратом на плече. Меня нисколько не удивило, что он прошел мимо инаправился прямо к стойке бара. Если внешность меняется каждый раз, когдазасыпаешь, приходится привыкнуть к тому, что друзья и знакомые вдруг перестаюттебя замечать.

Я привлек его внимание, когда он повернулся, — поднял руку икивнул.

«А, знаменитый доктор Рудо», — сказал я, изобразив легкийнемецкий акцент.

Он удивился, прищурился, подошел, держа в руке свой стакан,и нахмурившись сказал:

«Боюсь, я не помню...»

Я встал, протянул ему руку и представился: «Мейерхофф. —Иногда я обожаю разыгрывать людей. — Карл Мейерхофф. Мы встречались передвойной. В Вене или Цюрихе? Вы занимались исследованиями долгого сна, так,кажется? Потрясающе интересная штука. У вас ведь тогда были какие-тонеприятности, насколько я помню. Надеюсь, теперь все в порядке?»

Он быстро огляделся по сторонам, а я снова сел на стул.Сколько времени ещё я смогу его дурачить? Если удастся продержаться несколькоминут, это будет просто здорово. Только бы он не перешел на другой язык... Рудовзял стул, стоявший возле столика, за которым я завтракал, и быстро уселся.

«Мейерхофф... — сказал он. — Я все пытаюсь вспомнить... Вымедик?»

«Хирург, — ответил я, решив, что это достаточно далекая отпсихиатрии область и он не поймает меня, сказав что-нибудьузкопрофессиональное. Пришлось поменять обстановку, когда дела пошли плохо», —с загадочным видом проговорил я.

«Мне тоже повезло в этом отношении, — кивнул Рудо. — Так выпрактикуете здесь, на юго-западе?»

«В Калифорнии, — ответил я, — Возвращаюсь с конференции.Остановился здесь, чтобы полюбоваться на достопримечательности. А вы?»

«Я работаю в Нью-Йорке, — сказал он. — И тоже тут отдыхаю.Потрясающие места и свет такой дивный — ужасно хочется взять в руки кисти. Мы свами встречались на конференции или в какой-нибудь больнице?»

«Я присутствовал на вашей лекции про лечение долгим сном, —мотнув головой, сказал я. — А потом была вечеринка. Мы обсуждали проблемы...»

Я специально замолчал на полуслове: мои слова о проблемахможно было трактовать самыми разными способами — друзья, коллеги, семья,европейская политика. Его реакция показалась несколько странной, и мне хотелосьпослушать, что он скажет. А если ответ прозвучит уклончиво... что ж, это тожеинтересно.

«В те времена на подобные изыскания смотрели несколькоиначе, вздохнув, сказал Рудо. — Я имею в виду там, откуда я родом. Ну, а первыйэтап любой разработки всегда основывается на экспериментах».

«Конечно», — глубокомысленно изрек я.

«А когда вы уехали?»

«В 1944-м. Пробыл недолго в Аргентине, потом вернулся сюда.Правительство тогда претворяло в жизнь один из своих многочисленных проектов».

«Да, правительства могут быть щедрыми, когда им нужночто-нибудь получить. — Рудо поднял стакан, сделал глоток, а потом засмеялся, ия вместе с ним. — По счастью, мне не пришлось пройти этот путь, — продолжал он.— Часть моего прошлого умерла во время бомбежек и пожаров, когда погиблидокументы и архивы — по крайней мере так я думаю. — Он сделал ещё глоток. — Выостановились здесь, в отеле?»

«Да», — ответил я.

«Давайте пообедаем вместе. Не возражаете, если мы встретимсяв вестибюле... ну, скажем, в семь?»

«С удовольствием».

Он уже встал, когда к нашему столику подошла официантка ипринесла десерты и счет. Я взял счет и спросил ее:

«Могу я это подписать?»

«Да, — ответила она, — только не забудьте указать, в какомномере вы остановились».

«В 208-м», — сказал я и взял ручку, которую она мнепротянула.

Рудо замер на месте, оглянулся, принялся меня рассматривать.

«Кройд...» — выдохнул он, а я только улыбнулся.

На его лице отразилась целая гамма чувств, а потом оннахмурился. Снова уселся на стул и наклонился вперед.

«Это было совсем не смешно, — заявил он. — Терпеть не могуподобные развлечения».

«Когда у тебя появляется такая возможность каждый раз, какты просыпаешься, не грех и повеселиться», — проговорил я.

«Мне совсем не весело».

«Извините, — сказал я и набросился на пирог с ягодами. —Просто я хотел немножко пошутить».

Рудо удалось убедить меня, что у него совершенно отсутствуетчувство юмора. Впрочем, через несколько минут он сменил гнев на милость,особенно после того как увидел, с каким удовольствием я поглощаю десерты.

«Я нашел контору, где мы получим гостевые пропуска вЛос-Аламос, сказал Рудо. — Она тут неподалеку. Наши имена должны быть в спискеприглашенных посетителей. Нужны фотографии. Сегодня днем займемся этим».

«Хорошо. А как вам удалось внести нас в список?»

«Мой человек в Лос-Аламосе сообщил, что ждет нас в гости».

«Удобно, — прокомментировал я. — Как давно мы приехали вгород?»

«Сюда? Сегодня пятый день. Я хотел, чтобы на этот раз тыпроспал как можно меньше. Пару дней у меня в квартире и ещё время, что мы былив пути».

«Я обратил внимание на число. — Кивнув, я показал на стопкугазет. — А как далеко отсюда до Лос-Аламоса?»

«Около тридцати пяти или сорока миль к северу, — ответилРудо, — это в горах. Я взял на прокат машину».

После ленча мы отправились прогуляться, и Рудо потащил менякуда-то налево. То место, где, по моим представлениям, был парк, оказалосьплощадью. Мы обошли её по кругу и остановились, чтобы полюбоватьсяпроизведениями местных ремесленников-индейцев, разложенными на одеялах недалекоот входа в Губернаторский Дворец. Масса изделий из серебра, мне на глазапопалось несколько очень красивых горшков. Я купил bоlа[9],который не понравился Рудо, и нес его в руках.

Он подвел меня к небольшому зданию, стоящему неподалеку, мывошли в маленькую дверь и тут же оказались в приемной, где за столом сиделаженщина.

«Здравствуйте, — сказал Рудо. — Меня зовут Иван Карамазов, аэто Кройд Кренсон. Нам сказали, что здесь мы можем получить гостевые пропуска вЛос-Аламос».