— Теперь поясните мне, — строго поинтересовался я у них, — что значит примирение сторон?

— Очевидно ведь, хозяин, — удивленно ответила мне Симонова, — вы с Комаровым расходитесь, не имея претензий друг к другу. Мы потеряем право на объявление войны.

— При примирении сторон контрибуция не предусмотрена. Боится он тебя, Саша, ох, боится, — добавила Уна,

Я сделал то, что умел лучше всего — промолчал и напустил на себя глубокомысленный вид.

— Нам выгодно принять его предложение, хозяин, — вновь высказалась Симонова. А девушка-то вошла во вкус. Ну я только за. Молодым везде у меня дорога, как говорится. — Мы не потеряем обученных воинов. При подобном штурме без потерь, увы, не обойдется. К тому же мы вполне сможем собрать в нетронутом Муроме ополчение для дальнейших войн. Вы в любом случаете одолеете Комарова.

— Ага, он слабее Бутурлина, — подтвердила Уна, — да и с ополчением хорошая идея. Устроим концерт, воодушевим народ записываться в освободительную армию… давно что-то мы концертов не давали!

— Стоп, во-первых, не надо делить шкуру неубитого медведя, — коротко произнес я, и сразу наступила тишина, — во-вторых, давай я сам решу, когда мне концерты давать? — укоризненно посмотрел на фамильяра. Она приняла невинный и даже обиженный вид. Мол, а я что? Молчу я!

— Так что мы ответим Комарову? — через несколько минут нарушила тишину Уна.

Хм, в самом деле, неужто я с Комаровым не справлюсь? Он, слава богам, не маг воздуха, как Бутурлин, поэтому от пули не уйдет. Что-то после схватки с бывшим хозяином Нижнего Новгорода я начал побаиваться «воздушников» высоких уровней.

Я взял магофон и нажал кнопку вызова.

— Да, князь, — ответил мне Комаров.

— Я согласен.

— Тогда через час у покинутого военного лагеря. Устроит?

— Устроит, — подтвердил. — Оружие любое?

— Любое, — ответил мне повеселевший хозяин Мурома.

— Ох, зря ты веселишься, — злорадно усмехнулся я, отдав трубку Фроське, которая как прикованная стояла за креслом Уны.

— Господин, давайте я его просто убью! — вдруг произнесла Зина, чем сильно удивила. Кстати, слово «господин» она теперь произносила практически без запинки. Растет принцесса, растет!

— Нет, но спасибо за предложение, — улыбнулся ей я. — Думаю, сам разберусь. Теперь давай-ка, Евгения, поведай мне все, что ты знаешь о возможностях Комарова.

Увы, знала она о них немного. Сильный огненный маг. Родовая способность — «огненный хлыст». Насколько он силен неизвестно. Жил князь Комаров довольно уединенно. В «столицах» не объявлялся, поэтому и информации о нем кот наплакал.

В общем, я плюнул на все и вернулся в кресло, послав Уну за второй кружкой пива. Как раз поможет настроиться на нужный лад. И вот через час мы стояли друг напротив друга. Комаров даже переодеваться не стал. Все такой же «лихой» казак с саблей. С нашей стороны набралось две тысячи зрителей (не считая часовых лякушей и темных эльфиек у ворот). Боевой гарем полукругом обступил место схватки, а десятка сопровождающих князя Муромского с другой. На городских стенах и вовсе было негде яблоку упасть.

— Ну держись, щенок, — прошипел Комаров, — сейчас ты умрешь.

Я собирался сообщить старику, что он далеко не первый, кто угрожал мне подобным образом, но в меня полетели сразу четыре огненных шара, бесславно врезавшись в мою огненную стену. Окей, переходим от слов к делу.

В князя Комарова ударила молния. Все-таки шестой уровень этого умения впечатлял. Зигзагообразный шипящий и разбрасывающий вокруг искры разряд ударил в такой же щит, как у меня. Только вот у князя он явно был на порядок круче. Он помог Комарову отразить удар, но при этом он едва удержался на ногах. Хм… как-то все слишком просто. Обойдусь без дробовика. Я начал наступать на противника, всаживая друг за другом молнии в его огненную защиту.

И в очередной раз убедился, что быть чересчур самонадеянным весьма опасно для жизни. Неожиданно ловко для своего возраста Комаров прыгнул в сторону, и моя молния врезалась в землю, сделав в ней приличных размеров обожженную яму. А следом за этим меня ударил огненный хлыст, появившийся в руке князя. Не знаю, какого уровня было его заклинание, но оно одним ударом развеяло мою защиту и умудрилось зацепить меня. Хорошо хоть имбовая кольчуга сохранила драгоценную тушку князя Морозова нетронутой.

Хоть второй удар хлыста пусть и развалил выставленную мной «земляную преграду», она позволила мне достать дробовик. Ну его на хрен, этого Комарова. Я уже понял, что главы родов — очень опасные соперники, и поставил себе в памяти зарубку никогда не заниматься их недооценкой. Поэтому выставил еще одну «преграду» и нажал на крючок.

К моему изумлению, выстрел ушел в «молоко», так как Комаров исчез… а в следующий миг моя земляная стена разлетелась и в грудь врезался шар ревущего пламени. Спасло только то, что, уничтожив преграду, он потерял скорость и силу, и, понятное дело, если бы не кольчуга, жизнь попаданца Александра прервалась бы. А так я отлетел на несколько метров и больно врезался спиной в землю, по пути выронив дробовик. На лице стоявшего в десяти шагах от меня Комарова была написана торжествующая улыбка. Он выставил вперед руки для добивающего заклинания, но в этот раз я оказался быстрее, спасибо вовремя ускорившей меня Уне. Перекатившись в сторону, я выхватил из инвентаря автомат и одновременно со взрывом земли от какого-то мощного огненного заклинания рядом с собой,, дал несколько очередей по противнику.

На этот раз пули все-таки добрались до цели. Князь несколько раз дернулся и рухнул на землю, обливаясь кровью. Я же, переведя дыхание, быстро спрятал автомат в инвентарь и попытался встать на ноги. Все тело дико ломило, а в районе груди, казалось, вспыхнул небольшой пожар. Ноги отказывались держать бренное тело и я растянулся на земле, не сдержав стона, который утонул в восторженном реве зрителей. Буквально через секунду надо мной появилось встревоженное лицо Кераны. Прохладные ласковые ручки схватили мою голову, и я почувствовал, как боль куда-то уходит.

Глава 20 «Выступление в Муроме»

Когда Керана закончила «целительную терапию» в моем шатре, я почувствовал себя полным сил и энергии и готовым к новым «подвигам». Насчет последнего шутка. Если брать итог нашего «эпического» противостояния, то получается, что помимо моей гордости пострадала только одежда. Подаренная же Мин