Надежда пожала плечами и вернулась к Нине.

– Исчез? – вдруг закричала соратница и преданная помощница шефа. – Как же так?

И не успел к ней подступить парень с наручниками, как она вытащила из кармана горсть белых таблеток и стала их глотать одну за другой.

– Все! – Она посмотрела на всех свысока и с насмешкой. – Теперь вы меня не достанете. Я ухожу в мир иной, чтобы переродиться и воскреснуть в другом теле!

– Ой… – тихонько вскрикнула Надежда, но было уже поздно.

Женщина покачнулась, схватилась за горло и опустилась на грязные доски крыльца.

– Мама! – закричала Елена, рванувшись из рук бойцов. – Что ты с собой сделала?

Один из парней прижал руку к шее лежавшей.

– Пульс есть. В больницу ее надо! Ладно, поехали! – Он подхватил Нину на закорки и пошел вперед по тропе.

– Надо же, лет двадцать меня никто на руках не носил! – восхитилась Нина.

Боец только крякнул, вес у Нины был явно лишний. Остальные двое волоком тащили отравившуюся мать Елены. Сама же Елена шла под бдительным присмотром Надежды, беспрерывно ругаясь неприличными словами. Надежде Николаевне это в конце концов надоело, и она пригрозила, что заткнет злодейке рот кляпом. Помогло.

В город вся компания ехала на микроавтобусе с затененными стеклами. Машина Ксении исчезла, как и она сама.

Следующий день прошел в домашних хлопотах, а утром позвонила Нина и слезно просила приехать. Ничего не случилось, просто поговорить. И Сергей очень просил. Надежда согласилась, чтобы поставить точку в этой истории, а заодно и узнать, чем все закончилось.

Она надела новое демисезонное пальто и тщательно наложила макияж, мимолетно расстроившись, что не успела сходить на маникюр.

У подъезда Надежду Николаевну поджидала знакомая черная машина. Антонина Васильевна нервно стучала в стекло водителя и громко выговаривала ему, что не там встал. Увидев Надежду, водитель выскочил из машины и предупредительно открыл дверцу.

– Опять ты? – весело удивилась Надежда, увидев, что это Павел.

– Надежда, ты куда это намылилась? – строго вопросила Антонина Васильевна.

– К подруге в гости. Подруга у меня – женщина состоятельная, вот машину за мной прислала…

– Живут же люди! – вздохнула соседка и отвязалась, переключившись на добермана Мефистофеля, который выскочил из подъезда.

– Мефи! – закричала Надежда. – Ты мой спаситель! С меня косточка!

– Давай! – гавкнул Мефи.

– Вечером занесу! – и Надежда поскорее села в машину, едва увернувшись от пылких объятий добермана.

В квартире Нины пахло пирогами. Сама хозяйка была без лангетки, в нарядном платье, взглянув на которое Надежда быстро отвела глаза: ладно бы еще просто немодное, но и на два размера меньше.

– Проходи, Надя, поговорим, пока Сергей не приехал.

– А он-то зачем? – удивилась Надежда.

– Хочет тебя лично поблагодарить за все, подарок какой-то купил…

– А у тебя как дела?

– Как видишь, – Нина показала на ногу. – Вроде все зажило, теперь буду терапией заниматься. И вообще…

Тут в соседней комнате раздался грохот, как будто шкаф упал, и Нина, нахмурившись, крикнула:

– Иди уж сюда, чудовище!

На пороге появился Андрей. Вид у него был неважный – старые джинсы в гармошку, несвежая майка. Волосы вроде и чистые, а свисают неопрятно, и эта жуткая бороденка…

– Вот, Надежда, полюбуйся, кто мать родную хотел угробить, чтобы денежки получить!

– Ну, мам… – Лицо сыночка скривилось, как будто он съел целый лимон.

Надежда пригляделась к парню – неужели он и правда ничего не понял?

– И не говори, Надя, – вздохнула Нина, – уж я ему талдычу второй день, что его женушка хотела меня убить, а он не реагирует. Да как ты мог поверить, что такая девица за тебя замуж захочет?! Ты на себя в зеркало-то давно смотрел? Это же ужас, летящий на крыльях ночи! Надя, хоть ты ему скажи!

Надежда вздохнула и коротко, сухим, без эмоций голосом пересказала ему всю ситуацию с его скоропалительной женитьбой и покушениями на убийство его матери.

– Имей в виду, я была свидетельницей разговора Елены с матерью, все ее планы слышала. Ничего от себя не прибавила, уж ты поверь.

– Верю… – неожиданно ответил Андрей и тяжко вздохнул, опустив глаза.

– Так что ты уж сам думай, как дальше жить станешь. Я тебе ничего советовать не собираюсь.

– Да что он там надумает? – в дверях появилась Нина с блюдом пирогов. – Что от него ждать? В общем, так: завтра же перепишу завещание на Сергея и скажу ему, чтобы денег тебе больше не переводил. Живи как знаешь, только сам зарабатывай! Надоело! Ни копейки больше не получишь!

– Однако… – тихонько заметила Надежда. – Тогда он у тебя навеки поселится, раз у него денег нет.

– Это точно! – спохватилась Нина. – Значит, пусть Сергей квартиру ему снимет месяца на три, но это все! А то мне недосуг с ним возиться, у меня планы большие.

– Да что ты?

– Ага. Во-первых, терапия, во-вторых, фитнесом займусь. Думаешь, я не заметила, каким взглядом ты платье мое окинула? Сама знаю, что распустила себя до невозможности, ну да теперь этому пришел конец. А самое главное – рисовать стану. Знаешь, перебрала свои рисунки и задумалась, а зачем бросила когда-то? Может, из меня и получилось бы что-то…

– Правильное решение! – одобрила Надежда.

– Ага. А пока вот тебе от меня!

И Нина протянула ей рисунок, на котором была изображена сама Надежда. Но в каком виде? На голове кепочка, как у Шерлока Холмса в кино, в руке лупа…

– Хотела тебя как Эркюля Пуаро изобразить, но подумала, что ты на усы обидишься! – рассмеялась Нина. – Ну как, нравится?

Надежда помедлила с ответом, но тут, на ее счастье, зазвонил телефон. Сан Саныч строгим голосом (значит, звонит с работы!) сообщил, что уезжает ночным поездом в Москву и что вещи должны быть собраны к его приходу, так как у него на все про все будет минут двадцать.

– Куда ты? А как же Сережа? – лепетала Нина, но Надежда ее не слышала, бегом спускаясь по лестнице.

Все мысли об очередном расследовании вылетели из головы, и по дороге домой она думала только о том, что положить в чемодан мужа и успеет ли она выгладить его любимую голубую рубашку.

Вечером, проводив мужа, Надежда почувствовала смутное беспокойство. Подойдя к окну, она раздвинула портьеру и увидела низко висящую в небе полную луну. Огромный, тускло-медный, тронутый ржавчиной диск, казалось, пристально смотрит на Надежду, словно чего-то от нее ждет.

– Чушь какая-то! – проговорила Надежда Николаевна вслух, и звук собственного голоса показался ей незнакомым и странным.