Даже электричество в вагоне начало нервно помигивать, когда он набился людьми и наконец тронулся.

Раджа, как всегда, встретил меня комплиментом. Сегодня его поразили мои волосы: Спасибо Жанне, что от нечего делать вечером накрутила их на какие-то мягкие нанобигуди, которые нашла в одном из магазинов. Про глубокое декольте моей чёрной блузки он, конечно же, промолчал, но тоже не упустил из виду, судя по тому, как старательно отводил глаза, когда его взгляд случайно опускался ниже моей шеи. Я пожалела, что забыла прихватить легкий шарфик.

Вагон тряхнуло. Причём так сильно, что мы едва устояли на ногах.

– Это ещё что? На чем мы будем передвигаться, если они ещё и метро доломают?

Раджа наклонился ко мне, чтобы что-то ответить, но в этот момент вагон резко затормозил, свет погас.

Я повалилась на сидящих пассажиров, в том числе на сына, а Раджа неловко упал на меня. При этом он оказался так близко, что я почувствовала жесткость его щетины на своей щеке и горячее чистое дыхание. Такое мужское. Сердце выдало сбивчивый ритм. Это еще что такое?

Я никогда не могла долго прожить без мужчины или не думая о мужчине – реальном или потенциальном. Но после гибели Алекса моя женская сущность словно умерла вместе с ним. Вполне естественно равнодушие к противоположному полу в первые месяцы и даже годы после потери любимого. Но я никогда не переставала оценивать мужчин и улавливать их интерес к себе. Даже когда я была раздавленной горем и страхом после исчезновения первого ребенка вдовой, и в моей жизни появился Алекс, я не могла не обращать внимания на флюиды, которые витали между нами.

В последний год меня будто парализовало. Гендерные границы стерлись. Может, потому что я ни на секунду не забывала о том, что все молодые, пышущие тестостероном мужчины, окружавшие меня восемь месяцев на базе и в последнее время здесь – всего лишь вчерашние дети. Встреча с престарелым мужем в новой эре также никак не способствовала пробуждению моего либидо.

Теперь же меня будто осенило: рядом со мной мужчина. Высокий, крепкий, очень красивый и сексуальный. А главное – честный и великодушный.

Но даже в порыве этой случайной секундной близости невозможно было не думать о том, что он годится мне в сыновья. А мои убеждения в необходимости вернуть все на круги своя слишком сильны, чтобы забыть об этом. Я всегда ратовала за естественный ход вещей в природе и жизни человечества, и пренебречь этим в угоду минутной слабости означало бы предать свои убеждения.

Хотя ничего подобного нам не грозило. Свет в вагоне тут же зажегся, Андрюша невозмутимо сидел рядом. А вот лицо Раджи выражало крайнюю тревогу. Неужели бедный мальчишка испытал мимолетное влечение? Я посмотрела на него снисходительно и смущенно улыбнувшись кивнула, как бы давая понять: все в порядке.

Немудрено, что у молодого здорового мужчины подскочило давление при тесном соприкосновении с привлекательной женщиной. Да чего уж там! При строгих нравах и табу современности – даже не самая обворожительная особа может вызвать естественную в таком случае реакцию.

Но тревога и даже страх не покидали лицо араба. На смуглом лбу выступили капельки пота. Я посторонилась, давая ему прийти в себя, а он неотрывно уставился на мигающий на его запястье каучуковый браслет, внутри которого мерцал синий огонек. Он интуитивно попытался стянуть его с руки, но быстро забросил эту безнадежную, судя по всему, затею.

Теперь Раджа выглядел обреченнымЮ, и только. Он плюхнулся на сидение рядом с Андреем, безвольно сложил руки, облокотившись о широко расставленные ноги и в таком положении не моргая доехал до следующей, как раз нужной нам станции.

Я не посмела к нему обратиться, а когда мы вышли на платформу, он сказал:

– За мной сейчас придут.

– Кто? – я посмотрела на продолжающий мигать браслет, подозревая, что дело в нем.

– Служба регулирования рождаемости кого-нибудь пришлет, – невесело усмехнулся он, избегая моего недоумевающего взгляда.

– Что это за браслет? Почему мигает?

– Это индикатор полового возбуждения, – сказал Раджа и, переборов себя, посмотрел мне в глаза.

Глупо было строить из себя дурочку и задавать ненужные вопросы, особенно, учитывая то, что я сама на секунду испытала что-то похожее.

– И что они сделают?

– Давай поднимемся. Может, успеем дойти до Димитриуса раньше, чем они меня найдут.

– Зачем? – не понимала я.

Но Раджа уже схватил меня за руку и потащил в сторону эскалатора. Андрей еле поспевал за нами, а возле будки дежурной и вовсе застрял, встретив старую знакомую. Женщина в форме искренне обрадовалась встрече, и я попросила ее присмотреть за Андрюшей полчасика. Я чувствовала, что сейчас моя помощь была необходима Радже судя по тому, как крепко он продолжал сжимать мою ладонь.

Мы рванули вверх и уже через пять минут были у входа в особняк, в котором располагалась резиденция Димитриуса. Сам местный вождь стоял на крыльце и мял пухлыми губами остаток папиросы, как будто поджидая нас. В руке его был компакт, и он смотрел на Раджу так, будто уже знал, в чем тот согрешил.

– Похоже на бегство, но, оказывается, вы, напротив, так спешили, чтобы добровольно сдаться.

Сигнал о нарушении сразу поступил Димириусу, догадалась я, и он следил за нашими передвижениями с помощью компакта.

– Я надеялся, что застану тебя и докажу, что ничего не было. Прошло всего семь минут с того момента, как сработал браслет. Мы были в метро, вагон тряхнуло, и браслет сработал.

Димитриус словно не слушал, выдыхая синеватый дым и внимательно его разглядывая.

Из-за угла показалось трое солдат. Они молча подошли к Радже и скрутили ему запястья за спиной. Один из них поднес к браслету какой-то пульт, и тот наконец перестал мигать.

Не в силах предугадать последствия, я запустила руку в свою сумочку и бросилась обнять Раджу. Понимая, что скомпрометирую его еще больше, я не могла так быстро придумать иной способ передать ему шпаргалку от Влада. Араб уловил момент, когда моя рука на секунду опустилась в его карман, и прошептал:

– Я все помню.

Только какой в этом был толк, если через минуту он окажется взаперти? Неужели, все пропало? А ведь он явно не терял время даром последние двое суток.

Мужчины проводили растерянного араба в соседнее здание, окна которого были загорожены решетками. Раджа смиренно опустил голову и не оглядывался, а я стояла молча, до сих пор в глубине души надеясь, что этот пустяковый инцидент не сможет иметь хоть сколько-нибудь серьезные последствия.

Димитриус затушил окурок прямо о перила и с прежним невозмутимым видом направился восвояси.

Тут я выдернула себя из оцепенения и поспешила за ним.

– Подожди, неужели ты оставишь это так? Позволишь им наказать его? Он ни в чем не виноват.