– Я уверена, в приюте их воспитывают как следует. Мой Хайрем хочет себе крепкого мальчика, чтобы умел обращаться с лошадьми и управлялся во дворе. Мы пойдем посмотрим, что нам останется после Давенпорта, где люди отберут себе лучших.

– Смотри, Лотти, еще пожалеешь, но только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Дамы ушли, оставив Грету стоять, глядя на объявление. Она не забыла тех детских лиц в поезде и мальчика с костлявыми сбитыми коленками и косоглазием. Грета подумала, что и сама должна пойти посмотреть и, возможно, на этот раз возьмет ребенка, и не важно, что скажет Эбен. Так она решила. К тому же его постоянно нет дома, как будто они вовсе не муж и жена, а она нуждается в человеческом обществе. Было бы неплохо взять девочку и обучить ее вести домашнее хозяйство. В свободной комнате на чердаке есть матрас и комод, и ее можно быстро привести в порядок, но Эбену она не собиралась говорить ни слова. Пусть это станет для него большим сюрпризом.

Она принялась вытирать пыль и сметать дохлых мух в паутине с маленького чердачного окошка. Грета попросила у соседки швейную машинку, чтобы сшить из полосатой ткани занавески, затем отыскала линялое лоскутное одеяло, купленное на благотворительной распродаже подержанных вещей при церкви, надеясь, что оно хоть немного украсит спартанскую постель. Эбен не замечал ни этих ее хлопот, ни решительного выражения ее лица.

Утром в день прибытия поезда на перроне толпились горожане и жены фермеров, и все пытались протиснуться вперед, чтобы лучше видеть. Те, у кого в руках были бумаги, подтверждающие предварительный заказ детей, стояли в стороне.

Грета полагала, что здесь не будет недостатка в желающих взять младенцев. Затем новый дом обретут маленькие симпатичные девочки, а вслед за ними – крепкие ребята. Когда поезд засвистел и, пыхтя, остановился, публика зашаркала подошвами, стремясь занять место получше. Все это было похоже на рынок, где торгуют скотом, и Грета испытывала стыд, так как и сама находилась в этой толпе, но оправдывала себя тем, что она здесь для того, чтобы какой-нибудь ребенок обрел свой дом.

Детей вывели из вагона и построили на временном помосте. Одетые в опрятные морские костюмчики и детские переднички, тщательно умытые и расчесанные, они, то и дело испуганно озираясь, глазели на собравшуюся толпу. Как Грета и ожидала, сначала разобрали младенцев и детей младшего школьного возраста, затем мальчиков и девочек постарше. Ее внимание привлекла одна девочка лет тринадцати – нескладный долговязый ребенок, вне всякого сомнения, с рыжими волосами, спрятанными под беретом с помпоном не по размеру. Ее подтолкнули к сурового вида супружеской паре. Те осмотрели девочку с головы до ног и замотали головами. Женщина, помахивая квитанцией, заявила:

– Это не то, что мы заказывали.

– Одна девочка для работы на молочной ферме, – прочел в своих бумагах распорядитель. – Тут так написано, миссис Дайтвайлер.

– Можете, сэр, отправить ее обратно. Мне на ферме не нужны рыжие, они приносят несчастье и слишком много крови теряют. У нее же только кости и кожа, много такая дылда наработает?

Грета больше не в силах была это слушать. Бедная девочка покраснела и втянула голову в плечи, сконфуженная тем, что ее отделили от остальных детей, а затем отвергли.

– Тогда ее возьму я, – заявила Грета, выходя вперед. – Мне она нравится, я люблю рыжеволосых. Моя сестра была такой.

– Это Родабель Бахус, – представила девочку сопровождавшая детей женщина. – Она не доставит вам хлопот. Умеет обращаться с детьми. Наша Рода помогала мне в поезде…

Робко и неуверенно девочка приблизилась к Грете. Она явно нервничала. Грета пожала ей руку, и девочка сделала книксен.

– Меня зовут миссис Слингер, сейчас мы пойдем домой.

– Да, мэм, – она снова сделала книксен, не поднимая глаз на Грету.

Вместе с девочкой Грета подошла к мужчине, который велел ей расписаться в документах и поведал историю ребенка:

– Монахини нашли ее на крыльце и воспитали. Дали ей имя, указанное в записке, которую, по всей видимости, оставила ее собственная мать. Для такой дурнушки, как она, это слишком вычурное имя, вы, конечно же, можете его сменить. – Подумав, он прибавил: – И правда, назовете ее так, как пожелаете, и она станет по-настоящему вашей.

Грета улыбнулась.

– А мне нравится ее имя. Оно – это все, что у нее осталось своего. У меня нет никакого желания его менять.

– Как вам будет угодно, мэм, но это имя немного режет слух.

– Я совсем не против, – выпалила девочка. – Зовите меня Рода или Бель.

В ее взгляде читалась мольба поскорее увести ее с этих торгов живым товаром.

– Ну а я считаю, что это красивое и необычное имя. Добро пожаловать в Маскатин, Родабель! Надеюсь, ты будешь у нас счастлива, – сказала Грета.

Поначалу они шли молча, но потом Родабель увидела реку, от которой не могла отвести глаза.

– Я никогда не видела такой большой реки! Она очень красивая, только сильно воняет. – Она с облегчением стащила с головы берет. – Они заставляли меня его носить, чтобы прятать под ним волосы, но он постоянно сваливается. Никто не любит рыжеволосых, правда?

– А я люблю, мне они напоминают мою сестру Китти. Я считаю, что у тебя замечательные волосы.

Впрочем, туго стянутые на затылке, они не скрывали ее торчащих ушей, из-за которых вряд ли кто-нибудь смог бы назвать девочку миловидной.

Грета показала ей лестницу, ведущую в ее спальню на чердаке. Когда они обе оказались наверху, потрясенная девочка обвела маленькую комнатку взглядом.

– Это для меня? – прошептала Родабель. – Это мне одной?

Улыбаясь, Грета кивнула, вспомнив, что она ощущала, когда попала в дом Блейков в Маунт-Верноне много лет назад.

– Я рада, что тебе нравится твоя комната.

– Она достойна принцессы. Мисс, что я должна буду делать?

– Пока только работа по дому.

Она надеялась, что девочку будет нетрудно всему обучить и она сможет вести домашнее хозяйство к тому времени, как Грета найдет себе работу.

– Будешь звать меня мисс Грета. А вообще-то я миссис Слингер и в Англии какое-то время была служанкой, так что знаю, каково это – жить среди чужих людей.

Грета решила, что, как когда-то мистер Абрамс, даст девочке возможность улучшить свое положение в обществе.

– Вас тоже посадили на поезд и отправили по железной дороге?

– Нет, но я ехала в поезде с такими же детьми, как ты. Что тебе говорили перед поездкой?

Ей было интересно узнать, как готовили этих детей к предстоящим в их жизни переменам.

– Ничего особенного, велели говорить, что я умею стирать и нянчить малышей и что меня воспитали хорошей христианкой.

– В таком случае, я думаю, мы поладим. По большей части мы тут будем вдвоем.