V

Тем временем большевистские агенты, которых Людендорф обдуманно внедрил в Россию, захватили власть. Жестокая экономическая блокада заставила правящие круги Германии перейти на строгое нормирование продовольствия. Однако перспектива голода оставалась. Перед Германией маячил призрак революции. Поскольку ситуация с продовольствием ухудшалась день ото дня, Людендорф пришел к убеждению, что спасти империю можно только путем овладения значительными территориями на востоке. Большевистские лидеры, заявившие, что готовы к переговорам, были попросту ошарашены, когда узнали о территориальных притязаниях высшего командования. Литва, Курляндия, Эстония, Польша и Украина должны были теперь относиться к сфере влияния Германии.

Несмотря на жесткие условия, Людендорфу удалось нейтрализовать Россию и благодаря этому перебросить значительные силы на запад. Но тут возникли новые проблемы. Осенью того же года Ветцель завел разговор о выводе из войны Италии, самой слабой из противников. Хотя предпринятая операция привела к разгрому Италии в Капоретто, успех не развили. Людендорфу даже не пришло в голову, что вторичный театр военных действий может иметь решающее значение.

Мирные переговоры с большевиками определенным образом сказались на отношениях между правительством и Генеральным штабом. Михелис, до некоторой степени выдвиженец Генерального штаба на должность канцлера, не справился с поставленной задачей. Высшему командованию был официально представлен граф Гертлинг, его преемник. Памятуя о печальном опыте с Михелисом, Людендорф предпочел не предлагать собственную кандидатуру. Находясь у власти, Гертлинг поднял вопрос о политическом приоритете в решении государственных проблем. В результате Гинденбург и Людендорф на брестских мирных переговорах должны были довольствоваться ролью консультантов.

Их советы заметно отличались от идей Секта, который был наверняка более дальновиден, чем Людендорф. Сект видел в России потенциального союзника на втором этапе большой мировой войны и стремился к установлению политики взаимопонимания на востоке.

Позиция Людендорфа представляла резкий контраст позиции Гронера, который еще в 1916 году возлагал надежды на политику реституции и считал, что она поможет Германии в разрешении наиболее важных вопросов. Однако Гронер поступил довольно опрометчиво, решив высказать свои соображения в присутствии угольного магната Г. Стиннеса, который настоял на снятии Гронера.

Наконец Брест-Литовский договор был подписан. Одновременно были предприняты новые отчаянные попытки на Балтике, в Финляндии и на Украине. Основной упор делался на захват сырьевых территорий юга России. На Украине и в Грузии были сформированы марионеточные правительства, состоящие главным образом из крайне реакционных в отношении старого режима элементов.

VI

На Ближнем Востоке разыгрывалась своего рода прелюдия перед окончательным разгромом Турции. Смешанная британо-индийская армия заняла Багдад. Сирийско-палестинский фронт дрогнул под ударами англичан. В декабре Сект был прикомандирован к высшему командованию Турции – типичный пример игр больших штабных начальников. По крайней мере, в теории ведущий эксперт такого уровня по значимости приравнивался к целой армии.

В Константинополе Сект работал с майором Кестрингом, капитаном Фишером и капитаном Шунке, компетентными офицерами, сыгравшими в будущем важную роль. Один из честолюбивых замыслов, вынашиваемых Сектом, заключался в наступлении через Персию с целью возвращения Месопотамии. Другой был связан с вторжением на Кавказ. Однако эти планы не имели под собой прочной основы; не только вооруженные силы, но вся государственная система была уже не в состоянии справиться с увеличивающимся напряжением.

В 1917 году были зафиксированы первые случаи неповиновения экипажей кораблей, не занятых в военных действиях. Вернувшиеся из России германские военнопленные подняли мятеж, узнав, что их собираются отправить на Западный фронт. Участились случаи дезертирства, в военной промышленности произошел ряд крупномасштабных забастовок. Людендорф требовал принятия жестких мер, хотя отправку забастовщиков на фронт вряд ли можно отнести к удачным идеям. Фронт и так кишел революционными агитаторами. Кроме того, рассматривая отправку на фронт как способ наказания, Людендорф тем самым наносил оскорбление тем, кто находился на фронте. Шарнхорст заявлял, что служение родине является делом чести, но по-прежнему это было только в теории.

VII

Несмотря на все превратности судьбы, Германия продолжала планировать наступление. Франция и Британия осознали, сколь бессмысленно биться головой об стену. Они решили дождаться прихода американцев и только тогда переходить в наступление. Со своей стороны Людендорф с возросшей решимостью обратился к «стратегии Буффало», тогда как лишенный воображения Фош планировал осуществлять серию непрерывных фронтальных атак. Он доказывал, что с появлением американских дивизий против Германии будет играть фактор численности и пропадет последняя надежда на победу. Следует собрать все силы для нанесения одного мощного удара, который разорвет вражеский фронт. Он даже рассматривал идею о концентрации австрийских, болгарских и турецких дивизий во Франции, но из этого ничего не вышло.

До осени 1917 года Генеральный штаб вынашивал идею «большого сражения». Да, замысел Ветцеля обернулся поражением Италии, но, по мнению Людендорфа, только наступление в наиболее укрепленной части фронта придаст необходимый вес военному успеху. «Большое сражение» на западе было последней возможностью Людендорфа. Он заявил императору, что гарантирует успех. Людендорф, Гинденбург и Ветцель были уверены, что военное наступление будет сопровождаться дипломатическим прорывом. Еще со времен кризиса 1916-го и 1917 годов в Париже и Лондоне были круги, готовые к переговорам. Однако из дипломатического наступления ничего не вышло; не существовало ни по-настоящему тесного сотрудничества между высшим командованием и министерством иностранных дел, ни взаимопонимания между Кюльманом и Людендорфом.

Но военное наступление страдало от куда более серьезных факторов, чем отсутствие дипломатической поддержки. Людендорф отказывался осознать, что четыре года страшных испытаний не могли самым серьезным образом не отразиться на армии. Людендорф превратился в типичного кабинетного генерала, который, сидя за столом, руководил операциями. Он уже не мог оценить, что можно сделать, а что нет. Можно все, если отдавать приказы на повышенных тонах и рявкать на подчиненных.

После рассмотрения различных вариантов Людендорф в конечном итоге принял решение начать наступление с двух сторон на Сен-Кантен и нанести удар по Амьену, где сосредоточились французские и британские армии. Если прорыв удастся, станет возможным отбросить британскую армию к Ла-Маншу.

В начале 1918 года началась подготовка армии и артиллерии, предназначенных для наступления. Удалось сконцентрировать около 7 тысяч легких и тяжелых орудий для проведения артиллерийской подготовки. Наконец ранним утром 21 марта с оглушительного грохота орудий началась «операция «Михаэль».

Атакующие прорвали британские укрепления. 5-я британская армия была разбита. К сожалению, немцы не воспользовались танками, которые в данном случае могли оказать существенную помощь. И хотя казалось, что Амьен практически окружен немцами, не удалось добиться выполнения задачи первого дня наступления: осуществить тактический прорыв и захватить артиллерийские позиции британцев. В последующие дни наступление германской армии развивалось медленно и шло не в глубь, а поперек. В результате фронт, по которому теснили противника, увеличился с семидесяти до ста сорока километров, а то и больше. Примерно девяносто дивизий, вброшенных в плавильный тигель этой страшной битвы, не добились решающего исхода. К 4 апреля пехота обогнала артиллерию и вспомогательные службы, но силы ее истощились. Наступление захлебнулось. «Человек всегда все делает по частям», – написал Гинденбург в воспоминаниях.