— Как друга?.. Это…как же? Ну, тогда, конечно, посторожу, стало быть… Иди.

Разбуженный посреди ночи Малой долго не мог понять, что от него хочет Алексей, зевал, сонно протирал глаза, озадаченно скреб рыжую шевелюру. Окончательно проснулся он только тогда, когда молодой человек пообещал хорошо заплатить за помощь.

— Ладно, помогу, коли беда случилась. Только ты мошной-то не тряси — не все деньгами меряется. Сказывай, что делать надо.

Из торопливых, спутанных объяснений Алексея Демид понял только, что надо срочно куда-то ехать. Видимо решив, что времени на расспросы нет, он, молча, запряг лошадь, кинул в сани охапку соломы и махнул рукой, показывая, мол, дорогу.

— Что с ней? — испуганно крестясь, спросил коробейник, когда молодой человек вынес лесавку из полуразрушенной хибары. — Померла никак?

— Нет, покачал головой Алексей, — пока живая. Только, если ей не помочь, умрет. Ты, представляешь, Малой, они ее связанную в каменном подвале заперли. Сволочи!

— Кто они-то? Что-то я тебя совсем не пойму. Девку-то к знахарке везти? Отваром каким-нибудь напоит, может еще оправится.

— Они-то? — молодой человек не знал, что сказать. Правду? Вряд ли, сейчас это было возможно. Но и врать не хотелось. Хороший человек был Малой, хороший, но принадлежащий своему времени со всеми его предрассудками и суевериями. — Попы протестантские из немецкой слободы. Решили, что она колдунья, сжечь хотели. Я спас, но теперь мне в слободу хода нет. Прибил я там кое-кого.

— Да… — протянул Демид, явно, не знавший, как реагировать на заявление Алексея. — Правильно, видать, говорят, что все еретики сатане служат. Только… куда ж ее теперь?

— Лесю надо вывезти из города, — ответил молодой человек, поудобнее устраивая девушку на соломе, — Тут неподалеку сельцо Воскресенское есть, вот, туда и поедем.

— А чего туда-то? Это ж не сказать, чтобы близко, в лучшем случае, к полудню доберемся. Довезем ли? Не померла бы дорогой? Может, все же, в Москве знахарку сыщем?

— Нет, — покачал головой Алексей, — знахарка не нужна. Там рядом с селом, в лесу… человек живет, он знает, как Лесе помочь. Поедем, давай, быстрее, Демид, очень тебя прошу.

Малой открыл, было, рот, видимо, желая еще что-то уточнить, но взглянул в умоляющие глаза молодого человека, кивнул и щелкнул вожжами.

— Ладно, не переживай так, авось довезем твою красавицу.

— Хороший ты человек, Малой! Я тебе все обязательно расскажу, но только, когда в Москву вернусь. А сейчас не могу.

Алексей слишком мало знал коробейника и опасался, что, поняв, кто такая Леся, он откажется помогать. И это в лучшем случае. А может и попов известить, что, мол, нечисть лесная в городе завелась. Демид пару раз снова пытался начать расспросы, но молодой человек отнекивался, обещая все рассказать потом, и Малой отстал. Всю оставшуюся дорогу он сидел, обиженно насупившись, только время от времени поглядывал на девушку, вздыхал и качал головой.

Недалеко от села Алексей попросил Демида остановиться, сказав, что здесь уже близко, и он сам доберется. Малой с сомнением хмыкнул, но спрашивать ничего не стал.

— Ты не обижайся на меня, — попросил молодой человек. — Я врать тебе не хочу, а правда она не всегда ко времени и к месту бывает. Просто поверь — в том, что я делаю нет ни зла, ни преступления.

— Да ладно, чего уж там, — махнул рукой коробейник. Главное, чтобы твоя Леся жива осталась. Жаль такую красоту в землю закапывать.

— Спасибо тебе, Малой. Век тебе благодарен буду — сказал Алексей, подумав, что в землю лесавку уж точно не закопают.

После шума, гама и постоянного колокольного звона тишина зимнего леса казалась оглушительной, и вкусный воздух, пахнущий морозом и хвоей, очищал легкие от городского дымного смрада. На первых порах бежалось легко даже по глубоким сугробам, а исхудавшая Леся казалась почти невесомой.

Стараясь не потерять путеводное перышко, Алексей нырял под заснеженные еловые лапы, перепрыгивал через поваленные ветром деревья и старался не думать о той судьбе, которая, возможно, ждет лесавку. Она ведь сама ее выбрала. Знала, не могла не знать, чем ей грозит долгое пребывание в городе, и сознательно тратила свою силу. Только молодой человек не мог избавиться от горького ощущения собственной вины, от понимания того, что силу-то девушка тратила ради него. Да и в беду попала, если рассудить, из-за него.

Бег по бездорожью, однако, был утомителен, и скоро Алексей начал уставать, дыхание сбилось, а тело приходилось, буквально, вытаскивать из сугробов. Руки, державшие изрядно потяжелевшую лесавку, одеревенели, от голода и усталости начала кружиться голова, но молодой человек упрямо бежал, хватая ртом обжигающе холодный воздух. Он и рад был немного отдохнуть, перевести дыхание, но боялся упустить из виду перо — без него он бы колдуна не нашел. Алексей успокаивал себя тем, что бежит он довольно долго, и, значит, конец пути близок.

Действительно, скоро деревья расступились, и парень выскочил на поляну с памятным частоколом. Перо затрепетало и опустилось на снег. Черепа на кольях сверкнули красными провалами глазниц, зашипели, оскалились, щелкая желтыми зубами.

— А ну, фу! — раздраженно рявкнул Алексей. — Вы тут еще будете права качать!

Челюсти клацнули, огонь в глазницах черепов потух, и молодой человек, больше не обращая внимания на стражей, побрел к жилищу колдуна.

Шагнув в прогорклый, дымный полумрак избы, Алексей закашлялся, пытаясь сморгнуть выступившие слезы. Колдун, возившийся у печи, даже не повернулся.

— Здравствуй, Чурила, — сказал молодой человек, проходя в горницу и укладывая Лесю на лавку. Тяжело опустился рядом, снял шапку, вытирая вспотевший лоб.

— Да я, вроде, не хвораю, — проворчал колдун. — А вот у тебя, верно, с головой не в порядке. Ты пошто девку сюда приволок?

— Так куда же? — растерялся Алексей, обескураженный столь неласковым приемом.

— В лесу бы оставил. На что она мне сдалась?

— Я думал, ты поможешь. Видишь, какая беда с ней случилась?

— Не вижу никакой беды. — Чурила сердито поджал губы, сверкая глазами из-под нахмуренных бровей. — Уснула, так и пускай спит. Знать, время ее пришло. Говорил же я этой дуре, чтоб по городу в человечьем обличье не шастала! Дык, она не послушала — как перед милым дружком подолом не повертеть, да бабьими прелестями не потрясти? Вот и дотряслась.

— Она же мне помочь хотела! — Алексей даже вскочил, возмущенный словами колдуна. Усталость мгновенно прошла, смытая обидой и злостью.

— И что, помогла? — Чурила прищурил один глаз и издевательски хихикнул. — Как помогала-то? Подстилкой на лавке, чтобы спалось помягче?

— Ах ты, старый пень! — Молодой человек окончательно разозлился, шагнул к колдуну, испытывая острое желание заехать кулаком в нагло ухмыляющуюся физиономию.