— Да ладно тебе, Чурила. Не ворчи. Пока волком бегал, все одежда выстыла, замерз, зуб на зуб не попадает. Ты, кажется, сказать мне что-то хотел?

— Хотел, — кивнул старик. — Только разговор у нас долгий будет. Скидай кожух-то да на лавку садись.

Чурила аккуратно сложил какие-то травки в мешочек, оставив на столе внушительную кучку веточек, и начал их внимательно рассматривать и обнюхивать.

— Либерию, стало быть, не нашел? — спросил колдун, не отрываясь от своего занятия.

— Ну… — замялся Алексей, — узнал, где найти человека, который побывал недавно в хранилище.

— Это уже хорошо. Отыщи его непременно. — Чурила начал переплетать выбранные веточки замысловатой косичкой. — А в Москве-то как? Поди, интересно тебе было?

— Интересно..? — Алексей задумался. — Скорее, странно. Я хотел у тебя спросить про одну вещь… Самую, пожалуй, странную.

И молодой человек рассказал колдуну о своих видениях и о странной паутине, нити которой тянутся куда-то вглубь Боровицкого холма.

— Вот оно как! — Чурила отложил свою поделку и возбуждено вскочил. В глазах его снова сверкнул безумный огонь — Значит не зря я сюда пришел. Дождался-таки!

Колдун дернул себя за бороду, захохотал, заметался по избе, бормоча себе под нос и размахивая руками.

— Доигрались людишки, разбудили древнее зло, что в московской земле захоронено. Скоро, скоро вырвется оно на свободу, пожрет этот город. Захлебнутся люди кровушкой, будут корчится в огне, ими самими разожженном. Видать, самая пора теперь старых-то богов будить. Пора! Придут они на землю кровью омытую, примут жертву, восстанут в силе своей, погонят иноземного бога. Ох, любо! А прислужников его чернорясных пожрут, косточками хрустеть будут, кровушкой запивать. Ох, любо!

Алексею стало жутко, он шарахнулся от беснующегося колдуна, чувствуя, как его пробирает дрожь. Захотелось плюнуть на все разговоры, на обещанную помощь и бежать из избушки подальше от этого психа. Молодой человек попятился к двери, но был остановлен грозным окриком Чурилы.

— Стой, оборотень! Ты куда это собрался? Али меня боишься?

— Ничего я не боюсь! — сердито сказал Алексей. — Только ты о деле говорить собирался, а сам вопишь, как юродивый на паперти. Таких пророков я и Москве навидался, все людей карами божьими пугают, да обещают всякие беды. Ничем ты от них не отличаешься!

От такого сравнения Чурила опешил, замер посреди избы, зло сверкнул глазами, оскалился, но внезапно успокоился и, усмехнувшись, снова уселся на лавку.

— Не боись, волчонок, тебя истинные боги не тронут, ты ими меченый. А вот другие… Впрочем, я, и верно, не ко времени разошелся. Не к чему пока горло драть, надо дело делать. Самое время пришло для великих дел. Ты садись, давай, да не дергайся.

Алексей, насупившись, прошел к столу и сел, вопросительно посмотрев на Чурилу.

— Ты обещал поискать средство, которое может снять проклятие. Нашел? — Молодой человек решил больше не возвращаться к разговору о паутине — сам как-нибудь разберется, а то что-то старик чересчур возбудился.

— Погоди, об этом тоже поговорим, только позже. — Чурила пригладил растрепавшиеся седые космы и снова взялся за свое «рукоделие». — Все в этом мире переплетено. За одну ниточку потянешь, глядишь, и весь узелок развяжется.

Вот ты паутину видел. Не простые это видения, и не каждому даны. У тебя особый дар — ты можешь колдовство видеть, не само колдовство, а Силу, что колдуны используют. Та Сила везде есть, только где ее больше, а где меньше. В иных местах она словно вода в глубоком озере плещется, а в других, как легкий туман рассеяна.

— Магия! — понял Алексей.

— Ну, можно и так сказать, но Сила — правильнее. Я вот ее не вижу, — Чурила сокрушенно вздохнул, — но могу использовать. А ты видишь, а использовать не получится. Нет в тебе этого. Да и дар твой стихийный, как бы, сам по себе. Ты управлять им не способен.

Алексей вспомнил, что, ведь, и Сен-Жермен как-то говорил ему, что он может чувствовать магию. Видимо, этот дар в современном ему мире никак не проявлялся, так как и магии-то в двадцать первом веке почти не осталось.

— А та паутина, что ты видел, — продолжал Чурила, — это нити Силы, черной силы, что людской злобой питается. И от той злобы растет, пучится, как тесто на дрожжах, выплескивается из-под земли. Не знаю, что ту Силу породило, может, древнее капище, на месте которого Кремль стоит, а может, и та самая Либерия. Слишком много тайных знаний в одном месте собирать опасно, тем более добра в тех знаниях мало.

Рассуждения колдуна были интересны. Они дополняли теорию Сен-Жермена о разлитой в мире магии, которая способна аккумулироваться в артефактах. Алексей подумал, что и его догадка о природе паутины оказалось верна, но, все же, во всем этом пока много непонятного.

— Так что, редкий у тебя дар. Ты — Видящий.

— Это как? — не понял молодой человек. — А другие, что, слепые?

— Можно сказать, что слепые. Хотя, иной раз Силы так много, что и обычные люди тоже ее чувствуют. А подобных тебе мало. В Москве, коли и есть другие Видящие, так, поди, привыкли уже, не замечают ничего. Многие бегут из города, в других местах селятся. Вон, царь Иван тоже, верно, не простым человеком был. Зря, что ли, из Москвы в Александровскую слободу убег, да возвращаться не хотел? Он-то, может, древнее зло и разбудил, в наш мир щелку приоткрыл. Кто его знает, что он вычитал в тех книгах, которые хранил у себя в подвалах?

— Я тебя попросить хочу. — Чурила внимательно посмотрел на Алексея. Его пронзительный взгляд, казалось, вворачивался в мозг ледяной иглой. Алексей поежился и отвел глаза. — Принеси мне из того хранилища одну книгу.

— Да я и саму-то Либерию еще никак найти не могу, а ты от меня требуешь принести оттуда книгу, — возмутился молодой человек. Связываться с поисками еще одного древнего фолианта не хотелось.

— Найдешь! — оборвал колдун Алексея. — Я чувствую это. Только найти Либерию — это полдела. Я уже тебе сказывал, что она проклята, да ты и сам понял, что в подземельях Кремля поселилось зло. Точнее, оно всегда там жило, а нынче, вот, проснулось. Может, и Либерия тому поспособствовала. Книги — это не просто буковки, написанные на пергаменте или бересте. Слово и само по себе огромную силу имеет, а уж, коли его начертали… Нет ничего сильнее такого слова. Опасно в подземельях-то. И дело не только в древнем зле. На сундуки с книгами обережные заклятья наложены. Что это за заклятья я не знаю, но силу они должны иметь большую. Простому смертному туда хода нет.

— А как же монах, что, по слухам побывал, в подземелье? — спросил Алексей.

— Монах-то? А кто его знает, может, он только видал хранилище, а книг не трогал? Да и как сие пережил неизвестно.

Алексей вспомнил рассказ Аркудия о том, что иконописец болел потом долго, и теперь совсем не покидает монастыря. Видимо, неспроста это. Хотелось бы думать, что колдун просто пугает, чтобы в обмен на помощь добиться согласия принести книгу. Но, скорее всего, Чурила прав — непонятная черная мерзость, сочащаяся из-под земли, могла быть опасной.