Бобров тут же сорвался с места и выскочил из редакции. Сергей аккуратно, но быстро, сквозь ажурные решётки, просунул руку в окошко, сделал рукой толчок, розу выпустил и нежный, белый бутон, распустившийся под утро во всю свою красу, плюхнулся на стол Лены Каневской. Сергей глаза закрыл на мгновение и быстро ушёл прочь. Тут же ему позвонил Бобров, спросил:

– Ты точно видел? Что за пацаны с ножами?

– Да шутка, – явно и громко зевнул Сергей, – я ещё дома у себя торчу. Скучно. Работа с обеда.

– Работа с обеда, но явиться-то ты должен, получишь от Вити Александровича… а то ещё хуже – не получишь материальную помощь к отпуску.

– Точно, – ещё раз зевнул Сергей, – лечу!

Лена Каневская, стол которой стоял вплотную к столу Мишки Боброва, встретила его на улице, возле личной машины «Опель», что он прикупил совсем недавно и берёг его пуще глаза своего. Он кивнул ей довольно учтиво и бросил небрежно: «Привет!», она кивнула в ответ, сказала: «Здравствуйте», прошла мимо. Бобров, внимательно осматривая колёса своей машины, сразу успел осмотреть стройные ножки Каневской, она это заметила в десятый раз. Войдя в редакцию, Лена прошла к своему столу, поставила на стол сумку, хотела сразу позвонить очередному начальнику, удостовериться – нет ли изменений со временем съёмок, здесь взгляд её упал на стол, и Лена остекленела. Лена окаменела и одеревенела. Она стояла вначале спокойно, потом аромат цветка стал проникать в её сознание и сердце, она смотрела на белый бутон, который казалось, прямо на глазах распускался всё больше и больше… Она ухватилась одной рукой за стол, второй хотела ухватиться себе за лоб… Здесь в редакцию вошёл Бобров, кивнул уже пришедшим товарищам, что сцену эту наблюдать со своих мест не могли, прошёл к своему столу и тоже увидел на столе Лены розу…

– Ты чего, цветочки любишь? – спросил он.

Лена бросила взгляд на Боброва. Бросила обычный удивлённо-презрительный женский взгляд на двадцатипятилетнего парня, и тот в один миг понял, что с этой барышней проиграл на всю оставшуюся жизнь. Женщины не всё прощают. Измену – могут. Гадость – могут. Даже подлость – могут. Но! Плевок в душу?.. Плевок в чувства? В те чувства, о которых женщина и сама может не знать до определённого момента… Нельзя лить чернила на белую простынь девственницы!

Лена быстро села в своё рабочее кресло, потому как поняла, что сейчас может упасть. Когда села, мысли немного собрались вместе. Она в один свой женский миг, долю секунды просчитала все возможные варианты: откуда?.. Кто?.. Почему? Зачем? Или за что? За долю секунды Лена отсеяла и случайность, и розыгрыш, дурака Боброва (это ласково) вообще вычеркнула. Она смотрела на цветок, боясь взять его в руки, лишь сумку отодвинула чуть подальше, чтобы случаем не упала на розу. Мало ли что? Эти дамские сумки!.. Доля секунды прошла, она осторожно, словно и в самом деле боялась уколоться шипом розы, подняла цветок, поднесла бутон к лицу… запах розы теперь уже просто волной обдал её всю, с ног до головы. Если бы ей разрешили сегодня не работать до обеда, так бы и просидела дурой полной до обеда, вдыхая аромат. Когда же роза оказалась в её руках, Лена быстро, трезво поднялась на ноги, вышла из редакции. Все, кто увидел цветок в её руках – все зашептались. Все, кто увидел цветок в её руках в коридорах студии – все перемигнулись. Если не было с кем перемигиваться, перемигивались сами с собой. Лена прошла в комнату операторов. Там было пусто. Она нашла в курилке Женьку Орешина, едва хотела спросить его, как тот, головой мотнул, кивнул на розу и сказал:

– Боже мой, прелесть какая! И Вам так идёт, Елена! Похоже, белый цвет – Ваш.

– Спасибо, – как можно сдержаннее ответила она, – Вы не видели Сергея?

– Дядю Серёжу? – удивился он, – Так он ещё не пришёл, Бобров сказал, что недавно ему из дома звонил… Кто подарил? – кивнул он на розу.

– А вот! – сказала Лена.

Она вышла из студии. Хоть Каневская и была барышня сверхвпечатлительная, но, когда есть на то необходимость, в каждой женщине просыпается такой реалист, что мужчинам только и мечтать! Лена обошла студию всю. Обошла, и вдруг невдалеке от студии увидела господина Русских. Причём, тот не то чтобы шёл к студии, а как-то шёл, прогуливаясь, к студии. Она прямо направилась к нему. Встретились за пределами студийного двора. Лена держала розу, как можно было бы держать новорождённого ребёнка.

– Привет! – сказала она ему совсем нейтрально, – Гуляем?

– Да нет, – быстренько отбрехался тот, – на работу иду. Привет! Хорошо выглядишь.

– Да Вы что? – округлила та глаза, столь явно для него, что у Сергея сердце сжалось: раскрыт!

– А что? – сбился он. Смешно было видеть – мужчина, четверть века занимавшийся спортом, за четверть века исходивший половину заполярной тундры пешком, замерзавший в горах Полярного Урала в жуткую метель февраля после съёмки праздника дельтапланеристов, когда шли «по верёвке» и поочерёдно каждый парень тащил на себе раненного дельтапланериста; смешно было видеть: мужчина, что провалился в пропасть Нефритового ущелья, зимой, самостоятельно оттуда выбрался, изорвав в клочья всю одежду, пришёл в лагерь почти голый в тридцатиградусный мороз, но… телекамеру сохранил… Вот такой мужчина сейчас места себе не находил.

– Представляете, – начала театрально Лена, голосом одобряющим, но пронзительно возмущённым, – прихожу на работу, а там… вот! – и подала ему цветок, словно ребёнка.

– Не-не-не! – выставил руки перед собой Сергей, – Я при чём?

– Не при чём? – спросила она, сказав этим, что ни на грош ему сейчас не верит.

– Ни, ни, – мотнул тот головой, – я тут так… иду вот, иду… и всё.

– Вот, понимаете, – Лена вздохнула, – не знаю, кому спасибо сказать? Не подскажете?

– Ни, ни.

– Вот как? – она как-то впервые едко улыбнулась, улыбнулась так, как могут улыбаться женщины, что называется «показывая коготочки», – Ну что ж, – вздохнула ещё горестнее, – надеюсь, Вы мне не откажете вместе пройти на работу?..

– Да я, пожалуйста, – пожал плечами Сергей.

И только когда они вместе входили в здание телестудии, Сергей, наконец понял, насколько мужчины бывают глупее женщин в сердечных делах. Ну, конечно же, все видели, как дядя Сергей и Лена Каневская входят в здание вместе, а у Каневской-то, а?.. У Каневской?! Роза вот такущая! Представляете, этот Сергей, вот жук, а? Уже охомутал девку! Или она его?.. А? Стоп! О, загадка!

Что же касается самой Лены, то для неё загадок больше никаких не было. Лена прочитала на смятенном лице Сергея, стоя с ним у здания студии, всё, что происходило в душе мужчины в эту секунду. В сущности, Лена не очень была удивлена: ещё когда дядя Серёжа согласился с ней поехать в Антарктиду, она уже тогда в его словах услышала лёгкое, затаённое, романтическое мужское увлечение. Впрочем, сегодня она бы поехала с ним в Антарктиду… Именно в Антарктиду, делать сюжеты о южных полярниках, «пингвинах» (оскорбительное слово про американцев), которые являются соседями российских полярников, а ещё про тюленей, морских львов, вмёрзших во льды кораблях и, обязательно – о том героизме, когда Российский ледокол пришёл на помощь замерзающим «пингвинам», у которых кораблик зажало льдами, а он их освободил.