– Ну что за глупость? – удивлялся он. – Ты же умная.

Он тогда собрал осколки и выбросил в мусорное ведро.

Это было незадолго до того, как он встретил Вику.

Телепин отбросил ненужные мысли, сосредоточился на делах и удивился, как быстро прошло время, когда зазвонил телефон.

– Привет, Вадик, – удивился он неожиданному звонку.

– Коля, мне надо с тобой поговорить, – быстро сказал Вадим.

– Ну… давай. Это срочно?

– Не очень. Но лучше поговорить. Хочешь, я приеду к тебе на работу?

– Ну… давай, – согласился Телепин. – Пропуск я тебе закажу. Захвати паспорт.

Он продиктовал адрес, Вадим записал.

Звонок заставил нервничать. Телепин пожалел, что не спросил, что все-таки произошло.

Что-то с Викой?

Он быстро взял телефон, позвонил жене. Вика ответила через несколько гудков, голос у нее был обычный.

– Привет, Викуша, – с облегчением выдохнул он. – Чем занимаешься?

– Оксана обед готовит. – Вика заговорила тише. Телепин вспомнил, что сегодня соседка должна была приготовить им еду. – У нее в квартире воды нет, наверное, кто-то водосчетчики ставит, она у нас готовит. У меня так разболелась голова… Не могу дождаться, когда она уйдет.

– Потерпи, – посочувствовал Телепин. – Или пойди пройдись. На улице хорошо. Не жарко и не холодно.

– У меня болит голова, Коля, – удивилась Вика. – Как я могу куда-то идти?

– Прими что-нибудь, – снова полез он с советами. – Анальгину, что ли.

– Мне анальгин не помогает.

– Ну просто полежи. Попробуй поспать. Я тебя очень люблю, Викуша.

– Я тебя тоже.

Вадим приехал быстро. Видеть брата жены у себя в кабинете было непривычно. Телепин кивнул ему на стол для заседаний, сам сел рядом.

– Коля, – Вадим замялся, уставился на собственные пальцы, сцепленные замком, – я кое-что выяснил… Короче, ситуация такая. Осокин хочет замутить какие-то игры с мэрией. Я сам его недавно с депутатом видел.

– Депутат и мэрия не одно и то же, – машинально поправил Телепин.

– Наплевать. Неважно. Осокин хотел влезть в государственные деньги, а Слава был против.

– Ну и что? – не понял Телепин.

– Так, может?.. – Вадим поднял на него глаза. Глаза у шурина были уставшие.

– Ерунда, – облегченно откинулся на стуле Телепин. – Осокин с Вячеславом сто лет вместе. Наверняка это не первые их терки.

– Но… через мэрию, наверное, идут хорошие бабки.

– У Осокина и свои бабки наверняка неплохие. Нет, Вадик, я не верю, что Володя мог заказать Славу, чтобы прикоснуться к городскому бюджету. Этого не может быть.

– А если заказал депутат? Или кто-то, кому нужна прикормленная фирма?

– Кончай! Прикормленными бывают только власти. А фирмы за деньгами в очередь выстроятся. Тут спрос выше предложения, это я точно знаю.

Николай был прав. Вадим почувствовал себя дураком. Нужно было уходить из роскошного кабинета зятя, но он продолжал сидеть.

– Послушай, – наконец выдавил из себя Вадим, – если допустить, что кто-то хочет заплатить киллеру… Считай, что это абстрактное допущение. Если ты хочешь заплатить киллеру, как ты это сделаешь?

– Уж точно не стану пачку зеленых в туалете на вокзале передавать, – хмыкнул Николай. – По мне, так лучше с киллером не встречаться, следов не оставлять. Переведу деньги со счета на счет. Наверное, так.

– С личного счета или со счета фирмы?

Николай опять задумался.

– Оба варианта возможны. Но если платить со счета фирмы, нужны липовые бумаги. Какой-нибудь договор на выполнение работ. Или на закупки. Вадик, я не верю, что Осокин…

– Я тоже не верю, – перебил Вадим. – Это я так… на всякий случай.

– Отследить перевод денег со счета фирмы крайне трудно, даже не пытайся, не трать время. Кстати, – вспомнил Николай, – помнишь, на похоронах Ирины какая-то бабка стала говорить, что убийцу бог покарает или что-то в этом роде?

– Помню, – кивнул Вадим.

– Ее убили.

– Бабку?

– Да.

– Ничего себе! Откуда ты знаешь?

– У меня парень один работает, он тоже на похоронах был. Это он мне рассказал. Сегодня утром. Жалко, я не спросил, как убили и когда.

– Так что, выходит, бабка намекала, что знает, кто убил? И ее за это пришили?

– Не знаю, Вадик. Правда не знаю. Я сам обалдел, когда услышал.

– Занятно… – Вадим поднялся.

Ему не хотелось уходить от Николая. Сестре Вике здорово повезло, на свете немного людей, от которых Вадиму не хотелось бы уходить.

– А точно старушку из-за нашего дела укокошили?

– Да не знаю я, – пожал плечами Николай.

– Ну, пока.

Вадим вышел из кабинета, улыбнулся Колиной секретарше. Она посмотрела на него с интересом, улыбнулась в ответ.

Москва, как и обычно летом, была почти пуста, и все-таки два придурка ухитрились столкнуться, перегородив Вадиму дорогу. Начала образовываться пробка. Вадим прижался к тротуару, вышел из машины, понаблюдал, как водители столкнувшихся машин бродят возле своих транспортных средств. Оба при этом говорили по мобильным, то ли оба гаишников вызывали, то ли им приспичило немедленно решать какие-то жизненно важные проблемы.

Вывеску «Нотариус» он заметил случайно. Вывеска была невзрачная и желания посетить нотариальную контору не вызывала, но он, помявшись, толкнул железную дверь.

Внутри контора производила более приятное впечатление. Девушка за стойкой ласково с ним заговорила, и через полчаса он вышел, держа в руках упакованное в пластиковый уголок завещание. Отныне все его движимое и недвижимое имущество переходило Дине. Странно, что он не догадался сделать этого раньше.

Он не собирался в ближайшие полвека помирать, но с завещанием жить было спокойнее.

Столкнувшихся машин на проезжей части уже не было, и до дома он доехал быстро.

Обедать без Дины ему не хотелось, ограничился чаем с бутербродами и завалился на диван, уставившись в потолок.

Сцену с бабкой на похоронах он помнил отлично, и что-то здесь не стыковалось. Славину машину взорвал профессионал, в этом не было никаких сомнений. Работал киллер, а киллер на похороны едва ли явился бы. Около бабки не было никого, кроме самого Вадима, Николая и Осокина. Правда, рядом с Колей стоял еще какой-то парень, но он вроде бы был просто сослуживцем Ирины.

Вадиму было стыдно перед Осокиным, когда он поднялся с дивана и пошел к телефону. Номера тетки-аудиторши он, конечно, не знал. Звонить сестре не хотелось до смерти, опять дергать Николая было неудобно, и он позвонил Колиной матери.