Я разглядываю вечерние платья в гардеробе. Словно пастельная радуга, мерцают они на фоне черного полированного дерева, и я не могу устоять, чтобы не провести пальцем, перебирая эти шелка. Все они куплены здесь, в Харрогите и Лидсе, и каждое по-своему симпатично. Но какое надеть? Я хочу выглядеть особенно элегантно. Нет, не так, – думаю я. Сегодня вечером я хочу выглядеть идеально, но исключительно для себя самой.

Мой взгляд останавливается на жоржетовом платье цвета сомон. У него заниженная талия, полосы декоративной шнуровки с легкими перламутровыми вкраплениями, и оно мне особенно к лицу, если верить продавщице в дорогом харрогитском магазине. Голос у нее был вроде бы искренний, но не исключено, что она просто хотела соблазнить меня на покупку. Что ж, посмотрим, – думаю я и, достав платье из гардероба, кручу перед собой на плечиках.

Я надеваю его поверх новой атласной кремовой комбинации. Подходя к трюмо в углу гостиничного номера, я стараюсь не смотреть на себя до самой последней секунды. Последний раз мое отражение мне нравилось лет сто назад. Открыв глаза, я чуть не ахаю от изумления. Неужели это в самом деле я? Платье плавно стекает по моей неожиданно похудевшей фигуре, а благодаря его цвету мое лицо приобретает здоровый и даже, осмелюсь сказать, юный румянец. Впервые за многие годы я чувствую себя привлекательной.

Я долго, до блеска, расчесываю волосы, убираю назад выбившийся локон, а другой укладываю так, чтобы прикрыть небольшой порез и ушиб, бледнеющие на лбу. Добавляю легкий мазок помады абрикосового оттенка на губы и капельку туалетной воды за ухо. На лодыжках закрепляю застежки изящных серебристых туфель и кручусь в таком виде перед зеркалом. Шаль будет последним штрихом, – думаю я, набрасывая на плечи искусно расшитую ткань. Последний взгляд в зеркало подтверждает: я готова. Это и в самом деле идеальное платье для сегодняшнего вечера.

Я поворачиваю хрустальную, тяжелую на ощупь ручку и распахиваю дверь. На нижнем этаже гостиницы, прямо под лестницей, рядом с которой расположен мой номер, необычно шумно. Отвыкшая от громких звуков, я закрываю дверь и возвращаюсь в тишину своей комнаты. За прошедшую неделю я успела притерпеться к приливам и отливам течения гостиничной жизни; я уже знаю, что всплеска суеты следует ожидать во время завтрака, вечернего чая и коктейлей перед ужином, но в промежутках – тишь да гладь. В этот час покоя после коктейлей я всегда незаметно спускаюсь туда, где будут подавать ужин, и заранее устраиваюсь с книжкой, которую выбрала себе в харрогитской библиотеке. А иногда – с кроссвордом.

Повинуясь интуиции, я отодвигаю тяжелую парчовую штору. Мое окно выходит на прилизанный садик, служащий входом в гостиницу и прекрасный даже зимой благодаря калине, лавру и падубам вперемежку с цветущим морозником, который еще называют рождественской розой. Я отмечаю, что на стоянке полно автомобилей, и в свете газовых фонарей в садике вижу силуэты трех небольших компаний. Ага, – думаю я, – вот и причина неожиданного шума внизу: в танцевальном зале гостиницы собираются гости – возможно, чтобы досрочно отметить Рождество. Или что-то еще, но так или иначе, намечается праздничный вечер. В любом случае я во всеоружии. Я готовилась к этому моменту.

Я вновь открываю дверь. Убедительно постукивая каблучками, пересекаю коридор, направляясь к широкой пышной лестнице, которая спускается к лобби. Персидский ковер с малиново-красными и золотисто-желтыми узорами скрадывает шаги, но драматический эффект мне обеспечен. Идя вниз, я вижу море лиц, повернувшихся в мою сторону.

Я киваю миссис Робсон, с которой мы однажды пили чай и оживленно беседовали о садоводстве. Мистер Вулсли, с которым мы славно сыграли несколько партий на бильярде, обсуждая здешние курортные услуги, приветливо машет мне рукой. Я улыбаюсь милой официантке Роуз, которая работает на завтраках и ужинах, а в обеденное время уходит домой ухаживать за престарелой бабушкой. С какими милыми людьми познакомилась я в «Харрогит-Хайдро»! – думаю я. В этом месте, с этими людьми, вне привычного течения жизни я чувствую себя спокойно. Здесь я – словно в сплетенном своими руками коконе, в защищенном мире, что парит за пределами реальности, и как бы мне хотелось остаться здесь подольше! А то и навсегда.

Но тут я – как и ожидала – вижу его. У основания лестницы, рядом с колонной, отделяющей лобби от чайной комнаты, стоит мужчина. Он кажется столь маленьким и хрупким, столь непохожим на образ из моей памяти, что я даже не сразу его узнаю. Но тут он делает шаг и оказывается в свете ламп – конечно, это именно он! И я знаю: час пробил.

Мужчина делает шаг в мою сторону. Я останавливаюсь в раздумьях, как поступить – может, не обращать на него внимания и просто пройти к своему столику? Какое из направлений будет правильным в этой точке повествования? Не успевает он открыть рот, как я замечаю двух других джентльменов, один – в помятом пальто и потрепанной фетровой шляпе, а другой – в тщательно отутюженном темно-сером костюме и черном плаще, – снять в помещении верхнюю одежду они не потрудились и сейчас, выйдя из тени лестничных перил, движутся в моем направлении. В их манере держать себя есть нечто неуютное, и я отступаю в сторону от всей этой троицы.

Повернувшись к джентльменам, мужчина поднимает руку, словно не хочет подпускать их ближе. Они не обращают – или почти не обращают – внимания на его жест и продолжают идти, хотя приблизиться еще не успели. Я недоуменно смотрю на них, но они не глядят мне в глаза.

Я плотнее закутываюсь в шаль, будто кусок тонкой расшитой ткани послужит мне щитом, и мужчина делает еще один шаг.

– Мы можем выпить и поговорить с глазу на глаз? – спрашивает он достаточно громко, чтобы джентльмены услышали.

Его просьба нарушает покой, которым я наслаждалась в «Харрогит-Хайдро», и мне отчаянно хочется сказать «нет». Я знаю, что если соглашусь, то мой кокон утратит герметичность. Но и отказавшись, я тоже не смогу дальше прятаться в этом нереальном мире. Я сама все вела к этому моменту.

– Хотя бы минутку, – просит он с мольбой в своих ярко-голубых глазах.

Я киваю и веду его к кожаным вольтеровским креслам, парами разбросанными вокруг камина. Пока мы идем, я слышу не только свои каблучки и шаги спутника, но и поступь тех других двух джентльменов. Они плетутся следом за нами.

Я нарочно резко останавливаюсь, и один из них чуть не врезается в меня. Согласно моей роли, я должна сейчас к ним обратиться.

– Чем могу служить? – спрашиваю я, развернувшись и теперь стоя к ним лицом.

Они переглядываются и смотрят на мужчину. Тот кивает. Джентльмен поплотнее произносит: