— Да, и повышенное количество паттернов «оборона» и «предательство», чтение Библии в контексте предательства Каина и Авеля, мгновенные переезды в Бобруйск из любой точки планеты — это и есть ответ на твой вопрос. Случилось то, что очень часто случается между братьями. Я не знаю подробностей, конечно, но, судя по тому, что Павел продолжает руководить собственной корпорацией, а Максим уже несколько лет работает в какой-то сомнительной фирме, пытаясь очернить брата в прессе, вместо того чтобы строить свое дело, произошел конфликт, в результате которого Павел сначала взял Максима в уже готовую работающую фирму — они не могли создавать ее вместе, так как Павел начал очень рано, когда Максим был еще ребенком, у них разница в восемь лет, — назначил брата руководителем, но Максим сделал что-то такое, что фирма пошла ко дну.

Было забавно и страшновато наблюдать за этим со стороны. Ну вот — они с Павлом уже поговорили об отношениях с родными, о детских страхах, скоро поднимут темы вроде: о чем ты в последний раз плакал или что хотел бы попросить у феи, возвращался ли когда-нибудь с бала голым в тыкве вместо кареты. Две чертовы Золушки встретились на просторах планеты и, кажется, все-таки понравились друг другу. Вика отмечала у себя в блокноте повышение паттернов сближения с его стороны. А он… Черт его знает, что на уме у айти-магната Павла Кнопкина! В отношении Виктории все это напоминало эксперимент с лягушкой в кипятке, которая не замечает, что вода в кастрюле нагревается, пока не станет слишком поздно, чтобы выпрыгнуть. Совершенно точно только то, что все факты, даже самые неприятные, она трактовала в пользу Паши, и это не было связано с корыстным расчетом, так как назначить крысу из людей его команды она уже отказалась.

— На что это похоже? — прервала Вика мои размышления.

— На странный флирт двух самых ужасных зануд на этой планете, — ответил я, но она глянула так, будто ее ошпарили, чем снова напомнила о лягушке в кипятке.

— Я про Пашу и его брата, — пояснила она.

— Ну, две крутые конкурирующие компании, вроде «Адидас» и «Пумы», из их соперничества не развились, что верно, то верно, — заметил я, вспомнив о знаменитой истории противостояния братьев-обувщиков. Однако это еще не значит, что Паша в этом конфликте был белым и пушистым ягненком Авелем, а Максим — предателем Каином.

Минуты через две в поле видимости появился сам объект нашей с теткой беседы. Павел помахал нам рукой и пробежался по песку, подставляя солнцу свой бледный, но вполне себе спортивный торс. Сейчас он был очень похож на идеального миллионера из дамских любовных романов.

— Вот бы я сейчас влип, — пробормотал Павел, улыбаясь Виктории и совершенно не замечая меня. — Оказывается, я снял виллу по соседству с этой убитой девушкой.

— Кто она? — поинтересовалась Вика, делая вид, что увлечена содержимым своего кокоса с ромом.

— Фотомодель и ведущая. Мисс Покахонтас. Жена какого-то местного богача. — Павел плюхнулся на стул и заказал молочный коктейль. — Я проснулся от жуткого шума в соседнем доме. Там вовсю шел обыск. Говорят, что девушку убил инструктор по гольфу, по совместительству бывший ее любовником, с которым она тут отдыхала.

Вспомнив рассказ Анатоля про женитьбу Варгаса на праправнучке индейской принцессы, я предположил, что в Эквадоре этих принцесс тоже как бананов на плантациях.

— Зачем же он ее убил? — лениво потягиваясь, спросила Виктория.

— Кто знает? — Паша зевнул, а после некоторого молчания проговорил: — Мы сегодня возвращаемся…

— Ответишь мне на один вопрос? — обратилась к нему Вика, и он перестал пристально рассматривать горизонт, повернувшись к ней. — А то мне тут Сашка не верит, и я уже сама себе верить перестала.

— Да? — улыбнулся Паша.

— Что сделал твой брат? В результате чего ты был вынужден ликвидировать филиал в Сингапуре?

Кнопкин заметно напрягся. Глаза его сердито сузились.

— В газетах писали по-другому, — наконец сказал он, и я заметил, что Виктория с облегчением выдохнула.

— Ну а как было на самом деле?

— Банально и глупо. Я назначил Макса директором самого успешного своего филиала после того, как он отучился в школе бизнеса в университете Пенсильвании…

— За твой счет? — уточнила Вика.

Павел кивнул и продолжил:

— Макс был хорошим мальчиком, отличным братом и прекрасным студентом, но, видимо, этого недостаточно. Очень быстро у него возник конфликт с моей старой командой, и ситуация вышла из-под контроля. Ему казалось, что он всего добился сам, что работающий прибыльный филиал — его заслуга, а я и мои люди только тормозим его развитие, не даем раскрыться его талантам, показать все, чему его научили. Он начал увольнять специалистов, с которыми мы работали годами. Я оказался главным врагом и завистливым старшим, который не дает дорогу молодежи. Возможно, в чем-то он и прав…

Павел помолчал, раздумывая. Он был похож на хищную птицу, которая балансирует, ловя поток и решая: кинуться или нет. Наконец он принял решение:

— Хотя… даже если я и не прав, если чрезмерно контролировал… Но это, черт возьми, мой филиал, моя фирма! В общем, юридически уволить директора я мог, только ликвидировав филиал.

— Правила меняются, — вдруг сверкнула глазом Виктория. — Еще один вопрос.

— Что-то мне уже страшно, — усмехнулся Павел.

— Ты ведь не из Бобруйска?

Он помолчал несколько секунд и вдруг, запрокинув голову, громко расхохотался:

— Вика! Ты очаровательна! Боже мой, просто звезда! Но чтобы я еще раз нанял филолога! Чтобы еще раз — со всеми этими вашими сюжетами в головах… Вы что — подозревали меня? Ой, я не могу!

Смех был деланый, ненастоящий, смешно ему не было, наверное, поэтому в итоге он подавился своим коктейлем, закашлялся, и мне пришлось несколько раз — признаюсь, не без удовольствия — врезать ему по спине.

— Вот и доверяй после этого людям, — наконец совершенно серьезно и даже немного раздраженно проговорил Павел.

— Доверять — это не твой кейс, Паша, — тихо, но четко выговорила Вика. — Имя-то хоть настоящее?

Кнопкин застыл, посмотрел на Вику так, словно она его ударила, встал, прошелся по дощатому настилу до стойки бара, но ничего заказывать не стал, а вернулся к нам.

— Я не из Бобруйска, а из Винницы. Это Центральная Украина. Мы переехали, когда я заканчивал девятый класс. Я не афиширую этот факт, потому что нас преследовал отец Макса — он мне брат только по матери. Отец Максима, мой отчим, оказался редкостным козлом и тираном. Наша фамилия Кнопкины — это псевдоним. Придумал новую фамилию тоже я сам, потому что увлекался компьютерами с детства и в школе у меня была такая кличка. Переехав в Бобруйск, мы, конечно, хлебнули горя, но зато выжили. Имя Павел настоящее. Что еще вы выяснили про меня, что не имеет никакого отношения к решению моей проблемы на фирме?

— Анатоль, — сказал я. — Он работает в фирме только два месяца.