Ни одна из женщин, коими увлекался Лопе, не оставила в его творчестве столь яркого следа, как оставила за семь лет их любовной связи Микаэла де Лухан, фигурировавшая под поэтической маской Камилы Лусинды. Благодаря ей мы сможем уточнить, каковы были источники, из коих Лопе в тот период черпал вдохновение, сможем точнее датировать его произведения, а также составить более точную карту его передвижений по стране. На протяжении семи лет инициалы М. Л. стояли перед подписью Лопе, ибо он следовал куртуазному обычаю, о котором мы уже говорили, выказывая таким образом почтение своей даме сердца, а ее инициалы как бы даровали свою благосклонность и призывали благосклонность других к обладателю того имени, которому они предшествовали. Своеобразным знаком-разоблачителем можно считать тот факт, что перед окончательным и резким, даже грубым разрывом Лопе и Микаэлы эти инициалы в последний раз появятся перед его подписью в одном официальном документе, в котором он удостоверит в 1608 году передачу своих прав на пьесу «Битва чести», но расположение этих букв будет необычным: они будут стоять отдельно от подписи Лопе, на приличном расстоянии от нее, и это можно будет рассматривать как символ того, что Микаэла де Лухан уже была отделена от поэта.

Но вернемся к их первой встрече. Лопе без сомнений и колебаний приписывал сие событие небесным силам и влиянию небесных светил; и хотя у него любовные увлечения и приключения с женщинами случались постоянно, мы увидим, что он вновь и вновь будет выражать свое изумление: «Существует ли такой час, существует ли такое взаиморасположение звезд, которое способствует соединению двух существ?» А существует ли такое совпадение каких-то обстоятельств, вроде того примечательного факта, что Микаэла де Лухан родилась в тех же горах, в Астурии, что были колыбелью для отца Лопе? Именно об этом свидетельствует диалог, который Лопе вкладывает в уста своих женских персонажей в пьесе «Вольноотпущенники»:

«Беланда: Откуда ты родом?

Лусинда: Из Эспиносо-де-Лос-Монтерос.

Беланда: Благородная земля. Твой отец жив?

Лусинда: Да, он капитан.

Беланда: А как его имя?

Лусинда: Он носит имя рода Лухан».

Литературоведы много рассуждали об особенностях этой судьбоносной встречи короля драматургии и актрисы Микаэлы де Лухан, но так и не смогли сойтись в точности деталей. Что касается временных рамок, то произошло это, без сомнения, летом 1598 года, и Лопе пожелал обессмертить это событие в стихотворении, в котором и заявил, что случилось это 14 августа, в период летней жары, под священным знаком одного из больших празднеств, связанных с именем Девы Марии, накануне Успения Богородицы, когда верующие празднуют чудесное вознесение Пресвятой Девы:

В ходе поэтических рассуждений происходит нечто прежде невиданное: невероятная подмена, ибо небесная дама становится дамой земной. Впечатление это стихотворение должно было производить на читателей того времени ошеломляющее, ведь чего стоят только воистину богохульные ассоциации, рождающиеся при соединении таких несоединимых вещей, как явление Богородицы, и такого «действа», как появление пылкой возлюбленной, чьи прелести, разумеется, влекут поэта отнюдь не к возвышенной духовной аскезе и смирению. Итак, удар молнии произошел в городе, связанном крепчайшими узами с мистической традицией, в городе, по сей день являющемся резиденцией примаса (высшего духовного лица Испании). Сама же встреча произошла в месте светском, мирском, а именно в городском театре под названием «Месон де ла Фрута», где давала спектакли труппа Балтасара де Пинедо как раз накануне издания указа о закрытии корралей. Театр назывался так потому, что располагался в здании, построенном двадцатью годами раньше для хранения фруктов. Иногда в трудах литературоведов можно встретить намек на то, что Лопе увидел прекрасную актрису в тот момент, когда она, исполнительница главной женской роли, «плела замысловатые узоры губами и языком» на репетиции.

Выразительное тело

Вызвала ли она восхищение Лопе своей гордой осанкой, дивным голосом, чарующим смехом? Конечно, вне всяких сомнений! Бросила ли она в глаза Лопе пригоршню золотой пыли, создав у него, благодаря своей чрезвычайной соблазнительности, иллюзию того, что обладает даром актрисы, коего у нее не было? Конечно! Действительно, все признавали, что она обладала потрясающей красотой, но также утверждали, что актерские способности ее весьма ограниченны.

Возможно, актрисой она была посредственной, но вот обольстительницей, соблазнительницей была великой, а потому быстро поняла, сколь страстно Лопе увлекся ею и какое воистину исступленно-восторженное поклонение она встретит, если уступит его натиску. Изысканная красота Микаэлы де Лухан была воплощением всех земных радостей, доступных человеку. Длинные локоны обнимали стройную горделивую шею, изящество которой порождало мысли об изяществе тела. Гладкость и теплоту ее кожи изысканно подчеркивали яркие ткани, из которых были сшиты ее наряды. Взгляд ее больших глаз, «голубых как небо» и опушенных длинными ресницами, восторженно называли «искрами любви».

Если великий драматург мгновенно влюбился в Микаэлу, то она предпочла стратегию ожидания и сначала довольно решительно отвергла его притязания.

Тогда Лопе отправился сначала в Мадрид к донье Хуане де Гуардо, а затем в Валенсию вместе с маркизом Саррия. В качестве «багажа» он вез с собой сознание собственной зависимости, боль и страдание, как о том свидетельствует первый катрен (четверостишие) сонета, посвященного новой возлюбленной:

Микаэла де Лухан продолжала демонстрировать свою красоту на подмостках Толедо и других городов Испании. В то время когда она играла, Лопе страдал, жаловался и причитал:

Женщина и театр

Незначительная актриса, Микаэла де Лухан обладала необыкновенной решительностью и способностью мыслить разумно. Быть актрисой в то время означало быть смелой и стойкой, свободной от моральных догм и общественных предрассудков, иметь твердый характер и особый склад ума.