Лейли пыталась снова ходить в городскую школу – но оказалось не так-то просто учиться у преподавателей, которые начинали заикаться в ее присутствии, и сидеть среди детей, которые сгорали от желания послушать страшилки про духов и мертвецов. В итоге Лейли спросила Мадаржун, не согласится ли та несколько часов в день обучать ее, Алису, Оливера и Беньямина на дому, – и бедная женщина чуть не разрыдалась, так тронула ее эта просьба.

Незаметно они стали настоящей маленькой семьей. Оливер, который никогда особенно не любил родной дом, не сумел бы представить для себя лучшего места, – но Алиса, чьи родители с тревогой ожидали ее возвращения, не могла остаться в гостях навечно. Девочка при первой возможности связалась с отцом и описала ему все произошедшее; он был так горд Алисой, что разрешил ей задержаться в Чаролесе еще на полгода. Шесть месяцев – столько в среднем требовалось ференвудским детям на выполнение Задания, и папа счел, что это будет справедливо. До тех пор Алиса даже не собиралась думать об отъезде; ей попросту было здесь слишком хорошо.

Теперь они с Оливером жили в особняке Лейли – и проводили каждый вечер в играх, пиршествах и долгих беседах за чашками обжигающего чая. В очаге всегда ревел огонь, а стены освещали прекрасные фонарики. Мадаржун научила их готовить пряное рагу и пестрый рис; Беньямин показал Алисе, как правильно есть замороженные розы; а Оливер… Что ж, Оливер начал меняться. Впервые в жизни он ощущал себя на своем месте, и эта простая устойчивость – безопасность – чувство принадлежности неуклонно сглаживали его тернистые края. Некогда ершистый мальчишка смягчался на глазах, обещая однажды вырасти в заботливого молодого человека, – и, конечно, все вернее влюблялся в по-прежнему прекрасного, но уже далеко не такого пугающего мордешора.

Пока же они были лучшими друзьями.

Сегодня в гостиной снова пылал огонь, а стены были украшены не только фонариками, но и зимними цветами. За заиндевелыми окнами тихо падал снег, и Лейли прикрыла глаза, напевая старую полузабытую мелодию. Мадаржун напоминала Оливеру правила сервировки стола, пока Беньямин с Алисой сновали между кухней и гостиной с дымящимися блюдами. В воздухе витал густой аромат шафрана и куркумы, корицы и оливкового масла. На столешнице остывал свежий хлеб, а рядом теснились огромные тарелки с рассыпчатым рисом, обжаренным изюмом, барбарисом и миндалем. Сыр фета соседствовал с горкой все еще мягких и влажных грецких орехов, горстями базилика, мяты, зеленого лука и редиса. Приправленная специями фасоль, печеная кукуруза, миски с наваристыми супами, оливками и разноцветными салатами, – вот лишь часть богатств, которые блистали на столе в тот вечер. Ужины, подобные этому, быстро стали традицией для мордешора и ее приемной семьи: они пировали, пока не уставали жевать, после чего валились на ковер счастливой кучей-малой. Ночь продолжалась смехом и разговорами; и хотя они не могли знать, что принесет им будущее, одно они знали наверняка:

Друг в друге они обрели то, что называется семьей, – и ничто на свете не сумело бы их разлучить.

* * *

До следующего раза, дорогой читатель.