– Да что вы! Ничего общего нет! Это простушка какая-то, а та особа явно ухоженная.

Мирослава задумалась о том, как же отыскать эту ухоженную незнакомку. Женщина в это время в таких мельчайших подробностях живописала её портрет, что Волгиной пришла в голову неожиданная идея. Она предложила свидетельнице поехать в городской парк, в котором даже в зимнее время можно было найти в павильоне художников, рисующих карандашные портреты всех желающих.

– Поедемте, конечно, – обрадовалась Погодина, – заодно на лошадях покатаемся!

– На каких лошадях? – опешила Мирослава.

– Так в парке же сейчас на тройках катают! С бубенцами! – добавила обрадованно Ольга Фёдоровна.

– Хорошо, – согласилась Мирослава, – можно и на тройке покататься, но прежде дело.

Пенсионерка оказалась лёгкой на подъём и собралась почти моментально. Приехав в парк, они сразу же отправились к павильону и обнаружили там одного-единственного скучающего художника.

– Поработать хотите? – спросила Мирослава.

Художник сразу оживился:

– Кого рисовать будем, девочки?

От обращения «девочки» Ольга Фёдоровна буквально расцвела и готова была начать немедленно позировать такому галантному мужчине, но Мирослава улыбнулась и заявила:

– Рисовать будем незнакомку, – после чего спросила: – Вы можете нарисовать портрет со слов?

Лицо мужчины удивлённо вытянулось, он с интересом оглядел обеих женщин, почесал в затылке, крякнул, потом махнул рукой в том смысле, что, мол, была не была. И, заговорщицки подмигнув, спросил:

– Соперницу, что ли, разыскиваете?

– Типа того, – не стала разочаровывать его Мирослава.

– Это влетит вам в копеечку, – предупредил художник.

– Рисуйте!

– Ладно, начнём с лица. Какое оно у вашей красавицы? Овальное, круглое, треугольное, квадратное?

– Овальное, – сразу выпалила женщина, – вы угадали, – сказала она художнику, – девушка, которую вы должны нарисовать, на самом деле красавица!

– Это облегчает мою задачу.

– Чем же? – подозрительно спросила Ольга Фёдоровна.

– Красивую женщину всегда приятнее рисовать, чем кикимору какую-нибудь, – пошутил художник.

Погодина сердито поджала губы и велела:

– Не отвлекайтесь! Вон, вы брови ей совсем не те нарисовали!

– Вы же сказали, изогнутые?

– Изогнутые, – согласилась Ольга Фёдоровна, – но не до такой степени! Они у неё слегка приподняты, а вы нарисовали луки какие-то! Хоть стрелы в них вставляй!

– Так у красавицы брови и есть луки амура, а ресницы – стрелы, – попытался развеселить Погодину художник.

– Ничего подобного! – не согласилась Ольга Фёдоровна. – Луки у восточных красавиц, а эта женщина тип северной красавицы.

– Северной так северной, – решил не препираться художник и перерисовал брови.

Но угодить Ольге Фёдоровне оказалось делом весьма сложным. Мужчина уже сообразил, что с него семь потов сойдёт, пока он выполнит заказ, за который сдуру взялся, польстившись на обещанные деньги. Мирослава в их спор не влезала. Она вполуха прислушивалась к тому, как Ольга Фёдоровна препирается с художником, вполглаза следила за тем, что рисует на бумаге его карандаш, и думала тем временем о своём. Наконец спустя два с половиной часа Ольга Фёдоровна сказала, что портрет очень похож на женщину, которую она видела. Только тут Мирослава пристально вгляделась в карандашное изображение и обомлела. Это была Снежана Твердохлёбова!

«Что могла делать Снежана у своего пасынка, – промелькнуло в голове у Мирославы, – из-за чего они могли ссориться? Ответ только один – из-за наследства. Но ведь завещание ещё не было оглашено! Надо срочно ехать в твердохлёбовский особняк и всё выяснять на месте. Заодно и с Варварой побеседую, – решила Мирослава и уже чуть было не бегом помчалась к своей машине, как вспомнила об Ольге Фёдоровне.

Погодина тем временем стояла рядом и наблюдала за выражением лица детектива. Когда Волгина аккуратно скатала в трубочку портрет, пенсионерка схватила её за рукав, радостно приговаривая точно ребёнок:

– А теперь кататься! Кататься на тройке! – И попыталась увлечь её в сторону кассы, где продавались билеты на катание на тройках.

– Ольга Фёдоровна! Миленькая! – взмолилась Мирослава. – Давайте покатаемся в следующий раз.

– Но вы же обещали, – тихо проговорила женщина, и по её щекам покатились крупные слёзы.

«Правду народ говорит, что старый, что малый», – вздохнула Мирослава и уже собралась смириться с обстоятельствами, как вдруг ей в голову пришла новая идея. Она подошла к художнику и спросила:

– Скажите, пожалуйста, как вас зовут?

– Василий, – ответил он, уставившись на неё удивлённым взглядом.

– А по отчеству?

– Петрович!

– Замечательно! – воскликнула Мирослава.

– В смысле? – недоумённо спросил художник, а потом сказал: – Мне тоже моё имя-отчество нравится.

– А кому оно может не понравиться, – воскликнула Мирослава, – Василий Петрович! У меня к вам ещё одна просьба!

– Какая?

– Вы видите эту даму? – Мирослава кивнула на Ольгу Фёдоровну.

– Я уже устал на неё глядеть, – признался художник, с опаской покосившись на Погодину.

– Правда, симпатичная? – подмигнула ему Мирослава.

– Да как вам сказать, – ответил Василий Петрович и нерешительно добавил: – Если только внимательней присмотреться.

– Вот! – одобрила его слова Мирослава. – А я смотрю, вы обручальное кольцо не носите… Рисовать мешает?

– Вообще-то я вдовый.

– Сочувствую.

– Ничего, жены уже десять годков нет.

– Наверное, сложно без женщины?

– Я с сыном живу и с его семьёй.

– Сноха достаёт?

– Иногда, – улыбнулся художник.

– Тогда точно стоит присмотреться к Ольге Фёдоровне. Она женщина во всех отношениях положительная.

– Как-то это всё неожиданно, – испуганно отозвался Василий Петрович.

– А вас никто и не торопит. Значит, так, – перешла она к делу, – Ольга Фёдоровна хочет покататься на тройке, я ей это в некотором роде обещала, но мне очень некогда. Василий Петрович! Умоляю вас, выручите меня! Вот деньги! Вот моя визитка! А вон Ольга Фёдоровна!

– Да куда столько? – Художник потряс купюрами, вручёнными ему Мирославой. – Тут же много!

– Ничего! Сначала вы покатаетесь, потом покормите даму в каком-нибудь кафе, а потом отвезёте на такси домой.

– На такси, – удивлённо проговорил художник.