— Сто фунтов в месяц? — повторила Софи, не верясвоим ушам.

— Я не все оплачивала из средств на ведениехозяйства, — поспешила оправдаться Октавия, неправильно истолковавудивление подруги.

Софи же удивилась вовсе не размеру суммы, а тому, что,умноженная на двенадцать, она равняется той, которую попросил у нее лордГросгрейн и на которую она выписала чек. Так вот для чего ему понадобилисьденьги! Неужели лорда Гросгрейна тоже шантажировали?

— Но это бессмысленно, — вслух заключила Софи.

— То, что я тратила заработанные на платьях деньги,чтобы платить шантажисту? — не поняла подругу Октавия.

— Нет, прости, я подумала о другом. В такой ситуации тымогла использовать и общие, и лично мои деньги. Но почему ты не рассказала мнеоб этом раньше?

— Я боялась, — призналась Октавия.

— Боялась?

— Боялась, что, если покажу записку вам с Эмми, вызахотите, чтобы я ушла.

— Я не захочу, чтобы ты ушла, ни при какихобстоятельствах, — ошеломленно заявила Софи.

— Даже если бы тебе сказали, что я убила человека?

— Даже тогда, — не колеблясь ни секунды, ответилаСофи, после чего склонилась к подруге и взволнованно спросила: — А тыдействительно это сделала?

— Я никого не убивала. — Почти сожалея о том, чтопридется разочаровать Софи, Октавия покачала головой. — Но выглядело всеименно так. Это случилось, когда я была с Лоуренсом Пикерингом, и…

— Ты тоже знакома с Лоуренсом? — перебила ее Софи.

— И ты его знаешь? — спросила Октавия и, когда такивнула, продолжила: — Да. Когда я была совсем юной, мы с ним любили другдруга. — Октавия невольно улыбнулась при этом воспоминании, а когдаподняла глаза, то увидела на лице Софи выражение крайнего изумления.

— Ты была любовницей Лоуренса Пикеринга? —переиначила ее признание Софи.

— Да, если угодно. Когда мы были вместе, произошлоубийство одного человека, причем было известно, что я его терпеть не могу, такчто подозрение пало на меня. Спустя какое-то время Лоуренс нашел настоящегоубийцу, но отношения между нами разладились, как я ни старалась их сохранить, имне пришлось уехать в провинцию. Тогда-то я и познакомилась с Эмми и с тобой.

— Ты рассказала Эмми про Лоуренса? — озабоченнопоинтересовалась Софи.

— Да. Ей это не очень понравилось, но она поняла меня.Это случилось четырнадцать лет назад. Мне было тогда шестнадцать, емувосемнадцать.

— Ты была влюблена в него?

— Влюблена? Тогда я думала, что да. А теперь, попрошествии времени…

Софи оставила в стороне тысячу вопросов, которые ей хотелосьзадать подруге о ее отношениях с Лоуренсом, но решила поподробнее расспроситьее о шантаже.

— А почему ты согласилась на эти условия? Почему несказала, что ни в чем не виновата, и не отказалась платить?

— Ты можешь представить себе графиню Иври, котораястанет заказывать платья у той, которую пусть бездоказательно, но обвиняют вубийстве? Или в связи с Лоуренсом Пике-рингом? Это окончательно испортило бымою репутацию.

— Я бы поддержала тебя. Дала бы тебе столько денег,сколько нужно.

— Зная тебя, могу сказать, что даже больше, чем нужно.Но дело не в деньгах. Я шью платья потому, что люблю это делать, а не толькоиз-за денег.

Софи рассеянно кивнула, размышляя, чем могли шантажироватьлорда Гросгрейна. Судя по словам Октавии, поводом для шантажа могло стать либореально совершенное преступление, либо недоразумение, непростительнаяоплошность, но она не могла вообразить, что предосудительного в жизни крестногоотыскал его недоброжелатель. Она не переставала думать об этом.

Эти мысли и побудили Софи навестить кондитера Суитсона. Онахотела выяснить, как осуществляется шантаж, знают ли люди, рассылающиеподписные листы, о клевете или они всего лишь чьи-то агенты. И если вернопоследнее, то на кого они работают.

Нарядившись в костюм дона Альфонсо и приклеив новые усы спомощью Терстона, она отправилась к Суитсону искать ответы на свои вопросы.Избегая большого скопления людей и больших улиц, она пробиралась по городузакоулками и наконец оказалась на задворках кондитерской.

Она постучала в дверь, но никто не отозвался. Софи толкнуладверь, и та медленно отворилась.

В задней комнате, превращенной в мучной склад, никого неоказалось, никого не было и в соседней с ней кухне. Софи увидела хозяина впередней комнате: он неподвижно сидел в кресле за столом, уронив голову накучку муки.

Ее предположение, что он крепко спит, опровергала струйкапобуревшей, засохшей крови, которая вытекла у него из уголка рта и пропиталамуку.

Софи не могла отвести взгляда от окоченевшего трупа. Вдругза спиной у нее раздался знакомый голос.

— Мне следовало предположить, что я найду вас здесь,дон Альфонсо, — мрачно заметил Криспин. — У вас просто какой-то нюхна покойников.

— У вас тоже, — резко обернулась к немуСофи. — Я натыкаюсь на них всякий раз, когда вы оказываетесь рядом. Ивообще, что вы здесь делаете? Следите за мной?

— Следить за вами, когда вы в бриджах, доставило бы мнеогромное удовольствие. Но я здесь по своим делам. А вы? Вам не хватилосладостей в Сандал-Холле?

— Как вы можете шутить в его присутствии? — Софикивнула на мертвеца.

— Уверяю вас, он нас не слышит. Я полагаю, вы не имеетеотношения к его смерти, но мне хотелось бы услышать это от вас.

— Вы снова хотите обвинить меня в убийстве? —испугалась Софи.

— Нет. Просто обращаю внимание на странное совпадение —вы и покойник. Так вы не убивали его?

— Я пришла сюда за пять минут до вас, — смущеннопроговорила Софи.

Криспин заметил, что она не решается прямо ответить на еговопрос, и, обойдя вокруг стола, внимательно осмотрел труп.

— В данном случае я готов утверждать, что вы невиновны.Кровь высохла много часов назад, возможно, еще утром.

Софи молча кивнула, мысленно обдумывая, как ей поступить:если Криспин не знает про шантаж, то говорить ему не следует, а если знает, то,возможно, располагает сведениями, которые могут быть ей полезны. Она решилапойти на риск в интересах раскрытия убийства лорда Гросгрейна.

— Откуда вы узнали про шантаж?

— От осведомителей. А вы?

— От Октавии. Ее вынудили покупать меренги. А вызнаете, что они с Лоуренсом Пикерингом были любовниками?

— Ваша подруга Октавия и мой друг Лоуренс? —искренне изумился Криспин.

— Да. Много лет назад. Поэтому ее и шантажировали.