— Октавия, — задумчиво пробормотал Криспин. —Да, действительно.

— Там было что-то связанное с убийством. Шантажистыприслали ей письмо…

— Я знаю. Очень хитроумная схема. Ее тоже вынудилиподписаться на материалы Тоттла?

— Нет, только на меренги. Но «Новости» Тоттла навернякаработают по тому же принципу. Каждый из тех подписчиков, с которыми мывстречались, мог бы быть прекрасным объектом для шантажа.

— Вы осматривали тело? Нужно убедиться, что где-нибудьвокруг или в руке покойного не остался клочок бумаги с вашим именем.

Софи с отвращением наблюдала, как Криспин приподнял головукондитера со стола. Глаза покойника были широко раскрыты, а на лице застыловыражение ужаса, как и у Ричарда Тоттла. Убийца, несомненно, заставал своижертвы врасплох, скорее всего они знали этого человека, доверяли ему и не ждалис его стороны никакой для себя опасности. Софи размышляла над этим, покаКриспин обыскивал тело, камзол и бриджи, стараясь не задеть длинный нож,торчавший из живота кондитера.

— Ничего, — заключил Криспин, возвращая тело впрежнее положение. — Они, должно быть, полагали…

Он не договорил. Впервые он обратил внимание на рукукондитера, свисающую с кресла. Она показалась ему странной, и, приподняв ее,Криспин понял почему. Пальцы мертвеца крепко сжимали что-то яркое. С большимтрудом Криспин разжал один за другим окоченевшие пальцы и высвободил странныйпредмет. Это был кусочек голубой ткани, на которой сидел красивый искусственныйшмель. Криспин показал его Софи.

— Это же шмель Октавии! — воскликнула она. —С одного из ее платьев, которые известны именно этой деталью.

— у вас есть платья с такими шмелями? Например, изголубой тафты, такой, как эта?

— Как раз такое платье у меня и есть, — побледнелаСофи. — Октавия просила меня надевать его на балы несколько раз подряд,чтобы продемонстрировать ее новый фасон.

Криспин представил себе, как привлекательно должна былавыглядеть Софи в таком платье и каким запоминающимся оно должно было стать дляокружающих. Каждый, кто увидит шмеля на голубом фоне, обязательно свяжет его собразом прекрасной преступницы, которую уже разыскивают по обвинению вубийстве. За тот краткий путь, который он совершил от дома Лоуренса докондитерской, Криспин только и слышал, что разговоры о Софи Чампьон. Это былилибо проклятия в адрес убийцы, либо восхищение ее удивительным побегом. Емудовелось услышать и обрывки бесчисленного множества рассказов о том, как кто-тополучил от Софи Чампьон деньги на открытие собственного дела, кто-то был спасенот жестокого обращения отца, брата и мужа. Делая скидку на преувеличения, ккоторым склонны болтуны, Криспин подумал, что Софи должна была истратить наблаготворительность огромное состояние, и едва удержался от вопроса, откуда унее столько денег. Однако даже безграничные денежные ресурсы, не важно, какогопроисхождения, все равно не могли спасти ее от виселицы. И тот, кто пытаетсяотправить туда Софи, должен быть найден. И как можно скорее.

В замке входной двери со скрежетом повернулся ключ, прерываяразмышления Криспина. Он засунул кусок ткани в карман сюртука и потащил Софи кдвери, которая, судя по всему, вела в туалетную комнату. Едва они закрыли засобой дверь, как в комнате послышались шаги — человек подошел к трупу иостановился перед ним.

Криспин и Софи оказались в тесной холодной каморке,совершенно темной, если не считать узкой полоски света, проникающей сюда из-поддвери. Криспин взял Софи за руку и крепко сжал ее. Позади них мрак сгущалсясильнее, и Криспин предположил, что там находится лестница, ведущая в погреб.

Эта лестница и полная темнота, защищавшая и, былиединственной надеждой на спасение, но они же могли и снова возродить паническийстрах Софи. Оставаться в доме было нельзя — констебли наверняка захотятобыскать дом в поисках улик, поэтому у них был лишь один выход — притаитьсявнизу. Криспин снова сжал руку Софи, и она слабо ответила на его пожатие.

Констебли возились с трупом, и производимый ими шум заглушилшаги беглецов, спускающихся по каменным ступеням в погреб. Криспин шел первым,часто останавливаясь, чтобы дать Софи возможность перевести дух. В какой-томомент, когда темнота стала совсем непроглядной, она остановилась и прижаласьплечом к стене.

— Иди один, — прошептала она. — Я не могу.Пожалуйста, оставь меня.

— Закрой глаза, Софи, — ласково сказал он,чувствуя, что ее ладонь стала холодной и влажной от страха. — Все будетхорошо. Помнишь, как в прошлый раз? Все ведь обошлось. Я не причиню тебе вреда.Закрой глаза и доверься мне, tesoro.

Звук его голоса и это магическое слово, как всегда,подействовали на нее успокаивающе. Она покорно закрыла глаза и почувствоваласебя в полной безопасности, когда он обнял ее, а затем взял на руки. Ее дыханиестало ровным, но окончательно она пришла в себя, только когда Криспин преодолелпоследние ступени лестницы.

Пол в погребе был застлан тростником, который хрустел прикаждом шаге. Здесь было еще холоднее, чем наверху, и к запаху тростникапримешивался молочный.

— М-м, — протянула Софи. — Масло!

Софи была права. Они попали непосредственно в кондитерскуюСуитсона или в ее кладовую. А если так, то здесь должна быть еще одна дверь,ведущая на задний двор, через которую выносят заказы, чтобы не поднимать их поузкой лестнице со щербатыми ступенями.

— Софи, если я опущу тебя на пол, ты сможешьстоять? — обратился к ней Криспин.

— Не оставляй меня одну! — отчаянно взмолиласьона.

— Я и не собираюсь. Я хочу осмотреть помещение и найтидверь. Если же мы будем искать вместе, то наделаем много шума.

— Ты не бросишь меня здесь? — Она крепко обнялаего за шею.

— Нет, tesoro. Никогда. — Криспин почувствовал,как она разняла руки, и осторожно поставил ее на пол. В темноте он ногойнащупал покрытый сеном чурбан и усадил на него Софи. — Сиди здесь и недвигайся.

Софи послушно сидела с закрытыми глазами и прислушивалась кзвукам вокруг себя. Она смутно различала голоса, по крайней мере два, и шагинаверху. Судя по тяжелому стуку, констебли перевернули тело и потащили его квходной двери, однако что-то им, видимо, помешало, потому что все звуки вдругстихли.

Через минуту шаги возобновились возле двери, за которойскрылись они с Криспином. Софи отвлекло то, что чурбан под ней тает — наверное,Криспин усадил ее на огромный кусок масла, — и в этот момент дверь соскрежетом отворилась. Софи открыла глаза и увидела, что две трети лестницызалиты светом, который, к счастью, не достигал самого погреба. Софи изогнуласьна своем скользком сиденье и посмотрела вверх.

В дверном проеме стояли двое. Один был настолько широк вплечах, что почти полностью загораживал свет, но его все же хватило, чтобыразглядеть того, кто в числе прочих арестовывал ее в доме Лоуренса. ВторогоСофи видела только в профиль, но и его она узнала — он тоже принимал участие вее аресте.