— Пошли, внизу никого нет, — сказал маленький,потянув за рукав своего товарища.

— Чем-то пахнет. Подозрительный запах, — ответилтот.

— Это масло, идиот. Ты никогда не слышал о том, чтокондитеры используют для выпечки масло? Надо унести труп отсюда, пока другие неподоспели. У нас нет времени обыскивать погреб.

Широкоплечий спустился на одну ступеньку и, нагнувшись,вгляделся в темноту. Он смотрел прямо на Софи, и она испугалась, что он еезаметит.

— Ладно, давай унесем тело, — выпрямилсяон. — Иди, я запру дверь и догоню тебя. Все таки там внизу есть что-топодозрительное.

Они вышли и заперли за собой дверь, и Софи снова оказалась вкромешном мраке. Она услышала, как через дверные петли протянули цепь иповесили на нее замок.

Шаги наверху постепенно стихли. Воцарилась могильная тишина,особенно жуткая в полной темноте. Холодок пробежал у нее по спине, когда онауслышала шорох тростника и почувствовала на щеке чье-то дыхание.

— Криспин, — прошептала она. Ответа непоследовало.

— Криспин, — позвала она снова, пугаясь ещесильнее. — Это ты?

Шорох стих, но ответа так и не было. И вдруг она ощутила,как кто-то прикоснулся сначала к ее руке, а затем к бедру.

Софи раскрыла рот, готовясь закричать, но ни единого звукане вырвалось из ее гортани. Она повторила попытку, но чья-то рука зажала ейрот. Софи в ужасе всхлипнула и замахала руками в темноте. Слезы текли у нее пощекам, она была слишком напугана, чтобы услышать голос, что-то прошептавший ейв ухо.

— Тихо, Софи, это я, — повторил Криспин. — Небойся, — успокоил он ее, и Софи перестала отбиваться от невидимоговрага. — Если я уберу руку, ты не закричишь, tesoro?

Софи покачала головой.

— Что так напугало тебя? — спросил он, прижимая еек груди.

— Почему ты не отвечал мне? Почему, когда я позвалатебя по имени, ты промолчал? — сердито выпалила Софи.

— Я не слышал, как ты называла меня по имени. Я был вдальнем углу.

— Значит, здесь есть кто-то еще. — Она вцепилась вего руку. — Он трогал меня. Я чувствовала его дыхание. И теперь он запертвместе с нами.

Даже в полной темноте, не видя ее лица, Криспин понимал, чтоСофи окаменела от страха. Он знал, что никакими силами не сможет заставить ееподняться и следовать за собой.

Софи вцепилась в его руку, но свободной рукой Криспинуудалось нащупать в кармане камзола трутницу и огарок свечи. Теперь, когда ониоказались запертыми снаружи на замок, можно было зажечь свечу. Крошечный огонеквспыхнул и осветил помещение. Они действительно находились в кладовой, гдехранились огромные глыбы масла, а вдоль стен стояли металлические ванны схолодной водой. Софи с облегчением вздохнула, увидев, что ее страхи былинапрасны и что здесь, кроме них двоих, никого нет.

Софи никогда бы прежде не подумала, что будет так радаоказаться запертой в темной комнате наедине с мужчиной. Она почти успокоилась,ее сердце стало биться ровнее, как вдруг по стене рядом с ней промелькнулатень. Софи бросилась Криспину на грудь, толкнув его так сильно, что онпокачнулся и упал, выронив свечной огарок. Кладовая снова погрузилась вледенящий душу мрак.

— Кто здесь? — громко спросил Криспин, вскакивая спола. Одной рукой он обнял Софи, а другую положил на эфес шпаги. —Назовите себя, или я буду вынужден атаковать вас.

В ответ раздался шорох. Криспин обнажил шпагу с угрожающейпорывистостью. Свист, с которым стальное лезвие разрезало воздух, эхомотразился от каменных стен. Криспин несколько раз взмахнул шпагой, ощупываятемноту вокруг себя, и вдруг прямо перед ним кто-то тихо всхлипнул.

— Прошу вас, — раздался жалобный женскийголос. — Не убивайте меня. Я не сделала ничего дурного.

— Кто вы? — спросил Криспин, направляя остриешпаги на голос.

— Горничная. Я работала у Суитсона.

— А что вы делаете в кладовой? — уже мягчепоинтересовался он.

— Мне велели здесь прятаться до тех пор, пока за мнойне придут, ни с кем не разговаривать, а потом рассказать, что я видела.

— А что вы видели? — полюбопытствовал Криспин.

— Я видела, как она его убила. Дама в голубом. Явидела, как она заколола моего хозяина ножом.

Софи ахнула, и Криспин крепче прижал ее к себе, призываяхранить молчание.

— Дама в голубом. Вы видели, как она убила вашегохозяина, — повторил он.

— Да, сэр. Дама в голубом.

— А какого цвета у нее были волосы?

— Мне не велели больше ничего говорить. Только то, чтоя видела даму в голубом платье. Из тафты.

— Понятно. А сколько вам заплатили за то, чтобы вы эторассказали? — совсем другим тоном спросил Криспин..

— Они ничего мне не заплатили, правда, — вздохнув,ответила горничная и замерла, когда Криспин звякнул монетами в кошельке.

— Я полагаю, что они запретили говорить кому-либо отом, что заплатили вам, угрожая отобрать деньги. Верно?

— Нет. — Девушка так решительно покачала головой,что это было слышно в темноте. — Они сказали, что если я расскажукому-нибудь об этом, то деньги превратятся в пепел. Представляете, все золотыекак один станут прахом. Поэтому я не скажу, кто мне заплатил. Только про даму вголубом.

— Разумно. Скажите, а сколько золотых вам дали? Яоднажды держал в руках целых два.

— А у меня их четыре, — надменно ответилаона. — Четыре штуки, и все блестят, как солнце. Хотите, покажу?

— Очень, — с энтузиазмом отозвался Криспин. —Но сначала давайте выберемся отсюда. Вы, конечно, знаете, где здесь дверь назадний двор?

— Если вы дадите мне руку, я вас провожу, —предложила девушка уже другим, хозяйским тоном.

Всего лишь пару раз налетев в темноте на мягкие кубы масла,Криспин, Софи и их проводница вышли на задний двор кондитерской. Софи жадновдыхала свежий воздух, упиваясь им, а двое ее спутников отошли в сторону.

На вид горничной можно было дать не больше десяти лет. У неебыли огромные глаза и каштановые волосы, свисающие на лоб грязными прядями. Оназастенчиво улыбнулась Криспину, разглядев его при дневном свете.

— Давай посмотрим на твои золотые. — Он подмигнулдевочке и протянул руку.

— Вам я покажу. А он мне не нравится. — Онакивнула на Софи. — Не люблю мужчин с усами.

— Я тоже, — доверительно сообщил ей Криспин,знаком показав Софи, чтобы она не подходила к ним. — Ему мы их не покажем.

Девочка кивнула и достала из складок нижней юбки кошелек. Онбыл голубого цвета и сшит из той же ткани, обрывок которой сжимали пальцымертвеца. Горничная развязала тесемки кошелька и высыпала на ладонь четырезолотые монеты.