До его выхода из здания детского сада мы считали секунды. Ох, сколько же их прошло, этих секунд!

Мы пробовали чем-то занять себя, убить время, но оно все никак не кончалось и оставалось живым.

В полдень он наконец появился на пороге с рюкзачком за спиной и довольной улыбкой на лице.

Мы сразу же принялись его тормошить, обнимать, говорить, как мы рады его видеть, как нам его не хватало, как мы соскучились. Он кивнул и спросил, где же все-таки его машинка «Маккуин»?

Дом был приведен в порядок, бассейн накрыт брезентом, чемоданы отнесены в машину. Пляжный Домик погрузился в сон. Не успели мы отъехать, как нас уже взяла в плен ностальгия. Последний кофе под деревьями. Последний душ с видом на море. Последнее объятие Нонны на пороге. Последняя игра в прятки Жюля и Сидни. Если вы несколько недель проводите вместе, привычки создаются сами собой.

Напоследок, чтобы наше пребывание в Пляжном Домике закончилось живописными картинами, Жером предложил перед отъездом устроить пикник на отмели д’Аргуин. За штурвалом новенькой яхты, одетый как капитан Стубинг[74], он уверенно вел нас в сторону длинной песчаной косы, отделяющей мелководье Аркашонского залива от вольных океанских вод.

Проезжая мимо домиков на сваях, или, по-местному, «ходулей», мы опередили катамаран, на котором Максим недавно возил меня на прогулку. Пассажиры с бокалами в руках шумно восторгались панорамой. Спереди, на сетчатом тенте судна, я вдруг заметила знакомую фигуру. Я даже глазам своим не поверила: Максим рядом с хорошенькой блондинкой сидел в той же напряженной позе, с глазами, устремленными в никуда. Не оставалось сомнений, что его снова не вовремя застигла морская болезнь. И я невольно спросила себя, скольких же еще таких дур, как я, ему удалось провести?

Нам не единственным пришла в голову изумительная идея устроить пикник на отмели д’Аргуин, несмотря на облачную погоду: множество людей прибывало сюда на катерах, водных мотоциклах или лодках, чтобы полюбоваться редкой красотой здешних мест. Голубка по-своему оценила многолюдье:

– Замечательно. Прямо как в лаборатории на сдаче анализов в субботу утром.

С недовольной миной она разложила шезлонг и уселась лицом к дюне Пила. Рядом с ней мы расстелили большой плед, достали бутерброды, салаты, чипсы и напитки и сели, чтобы насладиться последней трапезой в семейной обстановке. Нонна устроилась возле меня на надувной подушке. Мама расположилась напротив папы. Сестра напоминала Мадонну – одна рука на животе, вторая обхватила Нумеа. Брат выглядел грустным. Милан сидел немного в сторонке, не выпуская руки Лу.

Я только собралась надкусить свой бутерброд с ветчиной, маслом и корнишоном, когда Жером взял пластмассовую вилку и постучал о стаканчик.

– Я хотел бы поблагодарить всех, что вы откликнулись на мое приглашение. Было здорово, что мы смогли принять всех вас в Пляжном Домике. Я бесконечно рад, что сумел собрать всю семью, и уверен, что каждый унесет с собой только приятные воспоминания о первом лете, проведенном вместе, и очень надеюсь, что вслед за ним будет много других. За Пляжный Домик!

Мы подняли стаканчики с апельсиновым соком и повторили хором:

– За Пляжный Домик!

– И вот теперь мы снова заживем прежней жизнью, каждый своей, – заметил брат.

– Ни за что! – возразил отец. – Мы станем часто собираться вместе, и я побалую вас своими чудесными блюдами!

Нонна положила руку мне на бедро:

– Я постараюсь чаще к вам приезжать.

– Что касается меня, то я возвращаюсь в свою усыпальницу, – простонала Голубка.

– Хочешь пожить у нас дома? – предложила вдруг мама.

Отец посмотрел на нее так, словно собирался вот-вот хлопнуться в обморок.

– Полина собирается снимать квартиру, – продолжила она. – Ты могла бы поселиться в ее комнате.

– Я еще ничего не нашла, – вмешалась я.

Мама хладнокровно взглянула на меня.

– Ну, значит, найдешь. Ты же не можешь жить у нас вечно, иначе тебе не удастся начать жизнь с новой страницы. У нас ты только и делаешь, что пасешь своего сына. Подумай о нем: ему нужна стабильность, Жюль должен чувствовать, что он у себя дома.

Пикник этот, ничего не скажешь, был потрясающей идеей, и как же здорово, что я приняла в нем участие! Я плотно сжала зубы. Мой ответ только ухудшил бы ситуацию. Но в то же время я чувствовала, как гнев, зародившийся где-то в животе, выворачивая кишки и проникая повсюду, прямиком рвался к моему рту, и я уже ничего не могла с этим поделать.

– Мама, скажи, в чем твоя проблема со мной?

– Что? – удивленно произнесла она, поскольку разговаривала в тот момент с Жеромом.

– Почему ты сразу переходишь к нравоучениям, стоит тебе со мной заговорить? Что я тебе сделала, что ты до такой степени на меня злишься?

Она подняла брови. Все смолкли. Даже мой вечный адвокат в лице Нонны.

– Я думаю, ты все превратно поняла, Полина. Мне совершенно не за что на тебя злиться, а нравоучений я читаю тебе ничуть не больше, чем всем остальным… Да, я часто нахожу твое поведение чересчур жестким и, боюсь, именно оно привело к разрыву с Беном, да, я говорю тебе все это в лицо, так уж я устроена, не могу держать в себе то, что думаю на самом деле. Ты же ничего никому не прощаешь, ведь так? Так я избавлю тебя от иллюзий: все мы несовершенны. Я далека от идеала, твоя сестра тоже, отец в том же числе. Да и ты сама отнюдь не совершенство. И знаешь, если бы ты прекратила копаться в чужих недостатках, ей-богу, мы все вздохнули бы спокойно!

Я почувствовала, что слезы уже готовы брызнуть у меня из глаз, но не дала им возможности пролиться. Без слов, стараясь избегать устремленных на меня со всех сторон взглядов, я встала и отошла как можно дальше.

Я сидела на пляже, пытаясь найти успокоение в мерном движении волн. На этой стороне отмели д’Аргуин бушевал океан. Гигантские, вспененные гребни, накрывавшие серферов, постепенно утрачивали силу и приползали умирать на песок.

Услышав легкий скрип приближавшихся шагов, я обернулась. Передо мной стояла Нонна со своей надувной подушкой в руке.

Я помогла ей сесть рядом.

– Знаешь, твоя мама вовсе не злая.

– Я никогда этого и не утверждала.

– Но ты болезненно воспринимаешь ее замечания. Не скажу, что они всегда оправданны, это так, иногда она ведет себя раздражающе, не умеет облечь свои соображения в правильную форму. У меня ушло немало времени, прежде чем я ее оценила, когда твой отец нас познакомил. Но я думаю, что таким образом она хочет донести до людей, что она о них беспокоится.