Несмотря на невообразимую «солянку» из смеси разнотипных судов, турки имели три десятка линейных кораблей – линкоров. Они-то и пытались приблизиться к чужаку на прицельный выстрел, но тщетно. Канониры «Родины» не давали им никакого шанса и расстреливали смельчаков с безопасного расстояния – пятьсот-шестьсот метров. Надо сказать, в те времена для того чтобы нанести противнику значительный ущерб, корабли сближались до двухсот метров – дальность выстрела пушки XVII века оставляла желать лучшего. До изобретения более мощного бездымного пороха еще далеко. В облаке дыма от выстрелов допотопных пушек турецкие суда еле проглядывались.

Командирам «Родины» приходилось стрелять на ощупь. От непрерывного грохота орудий в течение нескольких часов экипаж основательно оглох, не помогали войлочные заглушки. В этом сражении не одна тысяча турецких моряков закончили свой путь на морском дне. От Вахида-Паши осталась только феска, чудом зацепившаяся за обломки рангоута, покачивающиеся на небольшой волне.

После столь блистательной победы наступила очередь спасательных работ. Десяток шлюпок ринулись к полузатопленным галерам, матросы освобождали от цепей прикованных рабов и доставляли их на борт «Родины». Тощие, в лохмотьях, а то и в одной набедренной повязке, с багровыми следами кнута и язвами на теле, они вызывали жалость и сочувствие. Когда число спасенных перевалило за четыреста человек, капитан Хове приказал всех поместить в трюм, объявив бывшим рабам, что через два дня они будут в Крыму. Два корабельных медикуса занялись ранеными. Всего спасенных насчитывалось семьсот четыре человека. Более ничто не препятствовало дальнейшему выполнению плана князя Юсупова-Эльдорадо.

Встав на безопасное расстояние, «Родина» подвергла жесточайшему обстрелу Стамбул, уделяя главное внимание крепостным постройкам и дворцу султана Ибрахима. После двухчасовой канонады судно снялось с якорей и, пройдя Босфор, вышло в Черное море. Появившись внезапно у самой южной части полуострова, судно с радостью встретили русские войска. Высадив на берег бывших галерников и дав отдохнуть им на твердой земле трое суток, капитан Хове повел «Родину» на запад, огибая Крым и сметая на пути редкие татарские укрепления. Так дошли до местечка Каланчак и встали на рейде, поджидая войска. Пауль, воодушевленный встречей с князьями, видел прекрасные перспективы в своем будущем. Служить под началом таких людей, а тем более иметь родственником блистательного князя Кошкина-Эльдорадо, считал провидением Божьим. Вывод один – семье Хове немыслимо повезло.

* * *

Русский экспедиционный корпус тяжелым катком прокатился по побережью Крыма, сметая вооруженное сопротивление. Выйдя к местечку Каланчак, обнаружили поджидавшую в заливе «Родину». Отчитавшись перед князьями об удачном морском походе, капитан Пауль Хове был тронут отеческой добротой и благожелательностью князя Кошкина-Эльдорадо. На капитана и его команду просыпался золотой дождь. Пауль получил, впрочем, как и все, тройное месячное жалованье плюс боевые, в итоге – тысяча золотых гульденов. Офицеры судна – по пятьсот гульденов, матросы – по сорок монет. Даже бывшим галерникам досталось по одной золотой монете на обзаведение. Кстати, бывшие рабы в полном составе вступили в ряды русского воинства, за исключением трех человек – они нуждались в лечении. Галерников отмыли в походной бане, подстригли, одели в новенькое обмундирование и выдали оружие.

– Курс молодого бойца пройдете во время похода, сержанты вам помогут, – заявил князь Юсупов-Эльдорадо.

Капитан Хове получил приказ о следующей точке рандеву – Измаиле: по пути следования уничтожать все турецкие и татарские укрепления.

Через двадцать дней, форсировав несколько водных преград, корпус подошел к крепости Измаил. Прибывшая ранее «Родина» уже начала обстрел турецкой твердыни. Судно исхитрилось пройти по Дунаю и встать на прицельной дальности выстрела. Обложив крепость войсками, князь Кошкин-Эльдорадо приказал начать артиллерийский обстрел. После трех часов непрерывных залпов в Измаиле не осталось целых ворот – их разнесли в щепки. Стены являли жалкое зрелище, угловые башни разрушены, внутри бушевали пожары. С белым флагом о сдаче выехал помощник коменданта в сопровождении трех верховых. Сам комендант погиб – прямое попадание снаряда. От гарнизона в живых осталось не более шестисот человек: многие турки – на грани безумия. Ну дак, понятное дело, посиди три часа под артналетом.

Капитуляция прошла на жестких условиях русских. Гарнизону давался час, после чего он выходит без оружия и топает до Стамбула не оглядываясь. Раненых с собой не брать. Помощник коменданта обреченно вздохнул и согласился, а что ему оставалось делать – небольшая колонна турок в сопровождении двухсот конных запорожцев отправилась на родину. Оставшихся в крепости турок добили – лечить их не оставалось времени. Князья Эльдорадо остались довольны: удачно все сложилось – обошлось без штурма, сберегли людей. По случаю взятия неприступной турецкой твердыни закатили пир. Гуляло не только высшее начальство, но и все воинство – каждый солдат получил по доброму ковшу вина и хорошему куску баранины с кашей. Впрочем, веселились недолго, лишь один вечер. На другой день корпус готовился к дальнему походу на Речь Посполитую. Князья отправили депешу с курьером к царю Михаилу Романову о победе над Крымским ханством и взятии Измаила. Тем временем «Россия» – второе судно – согласно графику вышла месяц назад из Архангельска и, пуская на дно шведско-норвежские военные корабли, стремительно двигалась к точке встречи с сухопутными русскими войсками – к Клайпеде. «Родина» отправлялась во Францию для охраны рубежей княжества – экипажу еще предстояло снять с острова Скирос бывших галерников и высадить их на материковую часть Греции. Отдохнув два дня, экспедиционный корпус двинулся через Молдавию к южной части Малой Руси – Украине. Вырезая под корень немногочисленные отряды янычар, полки наконец добрались до южной границы Речи Посполитой – городка Хотин.

* * *

Несмотря на отсутствие телефона, телеграфа и прочих средств связи и массовой информации, по Белой и Малой Руси прокатилась молва о победоносной русской рати, поставившей Крымское ханство на карачки. А весть о предстоящем походе на Речь Посполитую основательно всколыхнула народные массы. Повстанцы толпами приходили в Хотин, стремясь добровольцами вступить в экспедиционный корпус. Несмотря на все просьбы и мольбы, брали далеко не всех. Первым делом возраст – от восемнадцати до двадцати пяти лет – определяли визуально, паспортов, понятное дело, пока не было. Далее – здоровье. Полковые медикусы – последняя инстанция. Из принятых добровольцев спешно сколачивали полки. Обмундирования хватило лишь половине вновь принятых рекрутов. С огнестрелом дело обстояло совсем плохо – на каждый полк не более двухсот карабинов и по два ручных пулемета. Все трофейные пистоли и пищали отдали в новые полки, а вот с холодным оружием повезло больше. Саблями, пиками и копьями снабдили всех. Для обучения и создания из неорганизованной толпы подобия воинского соединения, в Хотине пришлось задержаться на десять дней. Все местные и полковые кузни трудились день и ночь – ковали сабли и наконечники к трехметровым копьям. Образовавшийся форс-мажор заставил даже Кошкина нарушить слово, данное жене. Гоша, по приказу, стал командиром роты Ямпольского добровольческого полка. Молодые лейтенанты с удовольствием впряглись в армейскую упряжку. Должностей хватало всем. Командирами полков стали проверенные гвардейские офицеры. Конечно, за десять дней сделать из крестьянского парня полноценного воина невозможно, но дать азы воинской науки и дисциплины – вполне. Гоша в первые минуты перед выстроившейся ротой едва не запаниковал, но, глядя на здоровенных увальней, открывших рот, быстро успокоился.