– Это не доказательства. – Морозов постучал пальцами по столу. – Вы, к сожалению, солгали не только насчет своего бизнеса. По вашим словам, брат приходил к вам, а не вы к нему. Однако вашу машину заметили соседи, вы скрыли, что навещали Игоря за день до убийства.

Платон захлопал бесцветными ресницами:

– Я навещал Игоря? Это ерунда. Зачем мне к нему приходить? Да я день и ночь думаю, как поднять бизнес. Чем мне мог помочь Игорь?

– Понятно. – Сергей черкнул что-то на бумаге. – Значит, этот факт вы отрицаете. Думаю, свидетели подтвердят, что ваша машина стояла у дома Илларионова именно за день до убийства. – Он вздохнул. – Впрочем, это не последний вопрос. Мне кажется, вы станете отрицать и то, что были знакомы с неким Чуней, в миру вором и убийцей Чуняковым.

Платон побледнел:

– Вором и убийцей? Да вы с ума сошли… Пусть мой бизнес трещит по швам, как вы сказали, но с такой компанией я никогда не связывался. Любой бизнесмен, имевший со мной дело, это подтвердит.

– Значит, Чунякова вы не знаете, – констатировал Морозов и снова сделал запись.

– Да, так и запишите, не знаю, – уверенно отозвался Платон.

– Тогда как вы объясните факт, что вашу машину видели в день его убийства возле его дома? – поинтересовался баскетболист и сунул ручку в рот.

– Это бред… – Илларионов покрылся потом, по его лицу стекали крупные капли – от волнения он и не думал их смахивать. – Если я не знал никакого Чунякова, зачем мне приезжать к нему? Зачем убивать?

– На это у нас есть объяснения, – кивнул Николай. – Вы попросили Чуню достать уистити…

– Что, простите? – перебил его предприниматель. – Уис… Что?

– Вы плохой актер, которому Станиславский ни за что бы не поверил, – усмехнулся Ротов. – Этот инструмент называется уистити. Им можно провернуть ключ в замке и открыть дверь. Вы знали, что у вашего брата был старый замок.

Платон, как ни странно, стал понемногу приходить в себя.

– То есть вы утверждаете, что время от времени я почитываю криминальную литературу, восполняя пробелы, – хихикнул он, но его смех прозвучал печально. – Я вычитал, что такое это ваше уисттуту…

– Уистити, – поправил его оперативник.

– Пусть уистити, – продолжал Илларионов. – Пусть так. Скажите, разве так легко в нашем городе выйти на вора и убийцу?

– Возможно, когда-нибудь вы нам расскажете, как это сделали. – Ротов наклонил голову. – К сожалению, факты свидетельствуют именно об этом. У дома Чунякова колесо вашей машины проехало по синей краске, а до этого где-то подцепило гайку. На краске четко отпечатался след протектора. Экспертиза показала, что речь действительно идет о вашем внедорожнике. Это уже не наши домыслы, это уже наука.

Илларионов запустил пятерню в сальные волосы.

– Бред какой-то… – Он растерянно выпрямился. – Я клянусь памятью своей матери, что не убивал Игоря, не знал и не убивал Чунякова – так, кажется, его фамилия – и не был возле его дома. Как на колесах оказалась краска – не имею понятия. – Он закрыл лицо руками и прошептал: – Впрочем, мои клятвы к делу не пришьешь. Я знаю, вы не верите ни одному моему слову. Но, черт возьми, существует же презумпция невиновности. Умоляю вас, помогите мне доказать, что меня там не было! Это чистая правда. В противном случае вы осудите невиновного, а преступник будет гулять на свободе. Скажите, на меня еще что-то есть? В чем еще вы меня подозреваете? Может быть, я смогу опровергнуть хотя бы одно обвинение, а потом это потянет за собой и другие опровержения…

– Вы подозреваетесь в убийстве Ивановой, – сказал Морозов, глядя Платону в глаза. Тот дернулся, как китайский болванчик:

– Вот те раз. А ее-то зачем убивать? С Игорем более-менее все понятно. Он сказал мне, что скоро найдет клад. Но старушку за что? Она продала ему дневник нашей родственницы – и дело в шляпе.

– Дневник оказался подделкой, – пояснил Морозов. – Мария Ивановна была не промах, вероятно, сказались гены родственницы-мошенницы. Впрочем, ее трудно осуждать, она старалась спасти внучку.

– Дневник оказался подделкой? – Платон захрустел суставами пальцев и закусил губу. – Бедный Игорь! Но… – Он с недоверием посмотрел на оперативников. – Игорек почти всю жизнь проработал со старыми документами. Он, наверное, смог бы отличить подлинник от подделки. Клянусь, мне он ничего не говорил.

– Если ваш брат не отдавал дневник на экспертизу, он мог только предположить, что это не подлинник, – объяснил Николай, недоверчиво косясь на подозреваемого. Илларионов тяжело вздохнул:

– Я знаю, вы мне не верите… Но, черт возьми, как мне доказать, что я невиновен? Все против меня. Остается только отыскать свидетелей того, что я был в другом месте. Но эти дни я наверняка провел дома, потому что мы с моим замом редко посещаем офис… – Он дернул себя за сальные нечесаные волосы. – Понимаете, последнее время я никого не хотел видеть и пил запоем. Я создавал бизнес с нуля, и теперь он со скоростью света летит в преисподнюю. Брата убили шестого, так? Пятого мне позвонил Мацарев, и мы договорились встретиться в офисе. Эта встреча не подняла настроения, потому что конкуренты совсем озверели, решив во что бы то ни стало прибрать к рукам нашу контору. Потом я поехал в бар, прилично выпил, вернулся домой – а шестого пришли вы, чтобы сообщить мне… – Платон вдруг встрепенулся. – Постойте, кажется, в баре ко мне подошел молодой мужчина и заговорил… Мне захотелось излить кому-нибудь душу, и я все ему рассказал. Кажется, он заказал еще бутылку водки… А потом я ничего не помню, но, наверное, я назвал адрес, возможно, доверил ему ключи от машины, и парень проводил меня до квартиры. Если вы его найдете – в баре должны быть чертовы камеры, то он подтвердит, что в таком состоянии ночью я никак не мог пойти на убийство. Я бы просто не дошел до Игоря. – Он провел рукой по бледному лбу. – А потом… Да, да, этот парень приходил еще, чтобы справиться о моем здоровье. Я поведал, что убили Игоря, и он принес водку, чтобы помянуть. Я вообще не запойный, но в тот раз со мной что-то произошло, я как будто сорвался с катушек. Я перестал отличать день от ночи, и, хоть убей, не помню, что делал следующие два или три дня. Наверное, именно тогда убили этого вашего Чуню и Иванову?

Оперативники одновременно кивнули.

– Этот молодой человек пил вместе с вами? – поинтересовался Сергей. Баскетболист почему-то начинал верить Илларионову, правда, пока самую малость.

– Как назывался бар, где вы пили с новым знакомым?

– «Иллюзия», – отозвался Платон, снова дергая себя за волосы. – Он совсем близко, за углом.

– Минутку, посмотрите на меня. – Ротов щелкнул его на телефон. – К сожалению, пока мы проверим вашу историю, вы должны будете посидеть в отделе.

Бизнесмен моргнул и произнес покорно и обреченно:

– Да, я все понимаю.

– Мы обязательно проверим ваши слова, – пообещал Морозов. Платон встал.