– Кто он?

Коллинз тем временем указывал на Фрэнка, говоря, что сейчас его ход, но тот растерялся и выглядел смущенным.

– Ладно. То есть… – тут он понял, что нарушил правила игры. – Нет, погоди, я сейчас. Дай мне секунду…

– Нет, я победил! – вскричал Коллинз, торжественно воздевая в воздух сжатый кулак. – Насколько знаю, у «Битлз» нет песни под названием «Ладно, то есть»! – Он отбил по столу победный ритм ладонями и снова обратился к моему братишке. – Бакет, давай я тебе расскажу одну историю. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве был такой город, Ливерпуль…

Я взглянула на Фрэнка и изобразила сочувственный взгляд, хотя на самом деле была рада, что игра закончилась.

– Жалко, что ты проиграл.

Он только пожал плечами.

– Уверен, что через некоторое время мы с Коллинзом повторим. Раз в несколько лет нас одолевает жажда посоревноваться в фанатизме. Но знаешь что, – внезапно он стал серьезным, как бывало всякий раз, когда речь заходила о моем списке, – я придумал идеальное решение для пункта номер 13.

Номер 13 был «Проспи ночь под звездным небом», и я бросила быстрый взгляд на брата, который, казалось, ничего не замечал, поглощенный историей о первой встрече Пола и Джона. Хотя инициативы Фрэнка я всегда очень приветствовала, именно для этого пункта наметила решение еще в ту ночь, когда мы сидели с мамой на крыльце.

– Как раз с этим номером я уже разобралась.

– Правда? – удивился Фрэнк. – Отлично. И что ты затеваешь и когда?

Я просто смотрела на него – и вдруг поняла, какой ответ будет самым лучшим.

– Уже очень скоро, – сказала я – и Фрэнк наградил меня улыбкой, как будто я несказанно его изумила.

Той же ночью я прокралась в комнату брата, стараясь не шуметь, хотя это было трудно, потому что под ногами валялись игрушки, которые, казалось, покрывали ровным слоем весь ковер.

– Беккет, – шепнула я, склонившись над ним, и сделала еще шажок вперед. – Эй, Бек. Ой! – это я наступила ногой на что-то маленькое и пластиковое.

– А? – Беккет сел в постели, моргая в слабом свете ночника. А ведь клялся и божился, что этот ночник ему совершенно не нужен и что давно перестал его включать! – Что случилось?

– Ничего не случилось, – я пнула в сторону нечто, оказавшееся деталью «Лего».

– Тогда зачем пришла?

– У меня есть идея, – я присела на край кровати, стараясь больше ни на что не наступить. – Хочешь пойти в поход?

Беккет вытянулся, отбрасывая кудряшки со лба.

– То есть как?

– Я имею в виду: давай переночуем под открытым небом? Я все приготовила. Мама с папой ничего не скажут.

Беккет какое-то время смотрел на меня с сомнением, словно прикидывая, я это серьезно или ему все просто снится.

– Но как? – спросил он наконец, и это означало, что он в деле. – У нас же нет ни палаток, ничего. Мы с папой собирались все вместе покупать…

– У меня есть решение, – сообщила я, скрещивая пальцы в темноте. – Встречаемся через десять минут на заднем дворе.

Спустя десять минут – почти с секундной точностью – Беккет вышел на задний двор в пижаме, видимо, все еще сомневаясь в затее.

– Тадам, – провозгласила я, надеясь, что он не сочтет увиденное глупостью, не развернется и не уйдет обратно в дом.

Я устроила на заднем дворе маленький туристический лагерь. Палатки у нас не было, но я уложила на дворе два спальных мешка и подушки – голова к голове.

– Все взаправду? – спросил Беккет, делая шажок вперед, и на лице его появилась улыбка.

– Сначала побрызгайся вот этим, – я протянула ему большой баллончик с аэрозолем против насекомых.

Это было единственное, о чем я волновалась: коль скоро мы собирались спать на открытом воздухе, я ожидала нападения ужасных стай москитов, которые вот-вот слетятся, чтобы съесть нас заживо.

Беккет поливался спреем, пока не закашлялся, потом побежал к спальным мешкам, распыляя аэрозоль в мою сторону. Я честно вытерпела это, прежде чем забраться в свой спальник.

Устроив под головой подушку, я посмотрела наверх. Хорошо, что мешки у нас были теплые, для горных походов: хотя погода стояла хорошая, все же спать на земле было холодновато, да еще и влажно. Я смотрела прямо вверх – на звезды, которые сияли над садом, и уже жалела обо всех летних ночах, проведенных под крышей, которая заслоняла такое прекрасное зрелище.

– Это очень круто, – сказал Беккет.

Я повернула голову и увидела, что он лежит на спине, подложив руки под голову. Ни один из нас толком не знал созвездий, так что мы стали придумывать свои собственные, вроде Кривого Галстука или Сердитого Пингвина, а заодно сочиняли для них подходящие истории. Голос Беккета стал утихать, когда он повествовал о происхождении созвездия Корзинка для картошки фри, и я решила, что он засыпает, да и сама была близка к этому. Глаза закрывались сами собой, и я усилием воли раскрыла их, чтобы убедиться, что мириады звезд надо мной по-прежнему на месте.

– Мы ведь сможем еще раз так сделать? – сонно спросил Беккет.

– Непременно, – ответила я и закрыла глаза. – В следующем же месяце.

– Ладно, – сказал Беккет. После нескольких минут тишины – я уже думала, что он заснул, – он снова спросил: – А как же Слоан?

Я открыла глаза и резко села, опираясь на локоть.

– Что ты имеешь в виду?

– Ведь когда она вернется, мы больше не сможем так делать? – брат говорил совсем тихо. – Ты же будешь слишком занята.

Сначала мне хотелось заверить его, что ничего не изменится. Но через секунду я поняла, что будь Слоан в городе, я бы где-нибудь тусовалась с лучшей подругой…

– Неважно, – наконец сказала я, стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительнее. – Я тебе обещаю. В следующем месяце мы снова будем спать под звездами, ты и я.

– Круто, – ответ Беккета утонул в зевке. – Спокойной ночи.

Через минуту я уже слышала его частое глубокое дыхание – о скорости засыпания Беккета у нас в семье ходила дежурная шутка, и ночлег под звездами этого не изменил.

Я перекатилась на спину и снова стала смотреть в ночное небо. Слова Беккета снова и снова звучали у меня в голове, но почему-то мне не хотелось думать о том, как все изменится, когда вернется Слоан. Я снова посмотрела на своего спящего братишку, перед тем как закрыть глаза, и сама погрузилась в сон с чувством, что сегодня сделала что-то очень правильное.

Я отлично знала, что имела в виду Слоан в некоторых пунктах списка, но это вовсе не означало, что я хочу их выполнять. На следующее утро шея моя зудела в тех местах, куда все-таки добрались москиты. Я смотрела на строчку номер 5 в надежде, что она сама собой растворится. Мне было совершенно ясно, о чем думала подруга, когда писала «Пенелопа». Достав из ящика стола собственную фотографию, подписанную чужим именем, я думала о том, что пришла пора разобраться именно с этим пунктом.