— Ты с ним в сговоре!

— Конечно, — улыбнулась и довела Олистера до предела.

— Повешу обоих, — прорычал он и выскочил из комнаты, на прощание оглушительно хлопнув дверью.

Я выдохнула с огромным облегчением. До ужаса боялась, что Тотошка выскочит из корзины, в которой спит, проберется из коморки сюда и попадется под ноги разъяренному принцу.

В двери показалась взлохмаченная голова Свельды.

— Чего это он?

— Обычное поведение принца, — пояснила с каплей яда, припоминая ее заступничество.

— А кого повесит?

— Меня и виконта.

— Это хорошо… — задумчиво прошептала девушка, но спохватившись, чего выдала, залепетала: — Ну, в смысле, что ревнует, хорошо! Ведь принц лишь пугает. Кто же тронет посла Ликонии? Они огромные, не чета нашему королевству…

От души отлегло. И в голове многое прояснилось.

«Как Олистеру не беситься, если он ничего не может сделать послу огромной империи! Ха-ха! — вздохнула тяжко. — Значит, Брефет жить будет. А вот я?»

— А поговаривают, что в вас виконт влюбился, — прошептала довольная Свельда, желавшая видеть меня принцессой. — А раз принц ревнует, то…

— Свельда! И ты туда же?! Да не нужна я виконту. И он мне, — и на всякий случай, если нас подслушивают, добавила: — Я плохо держусь в седле, лошадь понесло. Пыталась ее остановить, не получилась. Благо, что виконт остановил.

Уголек с первого взгляда невзлюбил меня. Почувствовал, что боюсь лошадей, и удрал. Виконт отправил своего коня, в надежде, что на нашу пропажу скорее обратят внимание. Но наше отсутствие никто не заметил! — громко топнула ногой, изображая праведный гнев.

— Так это вы с виконтом в лесу пропали?! — обомлела служанка.

— А нужно было одной сгинуть?!

Она промолчала. А я, мнившая, что нас точно подслушивают, бросилась в нападение.

— Принеси Тото! — велела, аки барыня. — Если меня обделяют во всем, не берегут — хотя бы подарок виконта поднимет настроение!

А щенок-то озорными глазенками напоминал Брефета…

«И как там он?! — заныло сердце. — Может, посол и изворотливая сволочь, но так подставила человека!»

Совесть грызла, рисовала его избитым до полусмерти. И лишь надежда, что посла ликонской империи не тронут, немного успокаивала, но я так и не смогла уснуть. Ворочалась с бока на бок, подминала подушку, вздыхала, уговаривала себя не плакать, но тщетно. В клетке счастливых канареек не бывает.

Свельда сбегала на кухню, принесла воды, и мы начали приводить меня в порядок — делать травяные примочки, чтобы скрыть следы слез. От резкого стука я подпрыгнула, переглянулась с побледневшей служанкой. Стук повторился, я сжалась от страха, и тут за дверью послышался недовольный голос сестрицы

— Живее открывай! Это я!

Влетев, она затарахтела:

— Оливида была с Олистером!

— Пусть, — равнодушно пробурчала, усмиряя скачущее сердце.

— Я предупредила. Эта дрянь демонстративно выставляет опухшие губы! Это она на охоте успела вцепиться в него! — Телайза нервно расхаживала по комнате.

— Чихала я на них, — заключила спокойно.

Сестрица разинула рот.

— Неужели?! Тогда смотри — не разрыдайся!

— Не дождетесь.

— Оно и видно, — покосилась она. — Как знала, крем прихватила…

После всех экзекуций выглядеть я стала действительно лучше, но потухший взгляд ничем не скрыть.

«Не будь нюней! — твердила как мантру, спускаясь по лестнице. Кованые перила с щедро позолоченными цветочными завитками; затейливый пол с замысловатым орнаментом; слуги в дорогих ливреях, делавшие на кухне ставки на будущую победительницу — фальшивая красота замка больше не прельщала и откровенно раздражала. — Нельзя сдаваться — иначе изведут!»

Перед тем как войти в обеденную залу, задрала нос.

Сразу же в глаза бросилась заносчивая Оливида, смотревшая с вызовом. Улыбнулась ей, как лучшей подруге, и направилась к столу. По зале понеслось перешептывание. Даже сестрица едва не поперхнулась. Она переводила взгляд с ликонки на меня, обратно, а потом закатила глаза, повертела головой, мол, дурочка, и отвернулась. Но с головой у меня полный порядок. Я от души желала графине победы.

Улыбчивая Верезия пожелала приятного аппетита, намекнула, что следует потратить день с пользой, ведь приближается следующий отбор, и завтрак начался.

Аппетита не было, и я лишь изображала, что ем. Чихав на косые взгляды, копировала легкие, изысканные движения хозяйки поместья. Аккуратно пальчиками брала чашечку, делала глоток и с легкой полуулыбкой, будто сегодняшний самый лучший день в моей жизни, неспешно ставила на блюдце.

Закончив представление, сложила приборы. Лакей помог встать. Я поклонилась и, виляя бедрами, направилась в сад. Они думали: буду каяться и молиться? Ага, как же!

Вне стен замка почувствовала себя почти свободной. Теплый ветер трепал волосы, они попадали на губы, щекотали. Стало немного легче. И я чинно пошла гулять по дорожкам, надеясь, что повстречаю виконта.

По пути увидела, что мои любимые качели раскачивались. Обрадовавшись, взлетела по тропинке и замерла, нарвавшись на злорадное замечание:

— Удивлены? Ожидали кого-то другого? — вальяжно развалившийся на качели Олистер осклабился, показывая крепкие зубы. Но за несколько дней он стал вызывать во мне лишь отвращение и чувство опасности. Взяв себя в руки, решила лгать по-хитрому. Увидел мое недоумение и разочарование, признаюсь, но не во всем.

— Возмущена, что кто-то занял мои любимые качели, — пожала плечом и повернулась, чтобы уйти, но остановил грубый оклик:

— Стоять!

Обернулась и язвительно спросила:

— Сидеть?! Подать руку? Или голос? — Боже, что я несла!

— За день вы слишком изменились.

— Повзрослела. И приняла ваш мудрый совет. Благодарю, Ваше Высочество.

Однако что-то принц не спешил радоваться моему взрослению. Смотрел внимательно, изучая каждую черточку моего лица.

— Виконт будет выслан.

— Мне все равно, — ответила без задержки. — Хотя нет… Виконт обещал вильского щенка. Как подарит, может ехать.

— Вы оказывается корыстны, хотя утверждали обратное.

— Щенок — это радость. Единственная искренняя животинка во всем замке. Но если бы мне подвернулся бездомный щенок, приняла бы и его.

— Сядьте!

Пришлось сесть. Принц взял мою руку.

— Мне жаль, что все так случилось, — погладил пальцы. А я невольно сравнивала его с Брефетом. Если его вышлют, чес слово, всю жизнь буду поминать этого хитрого, обаятельного гада.