А если признаться самому себе, то хотел. Хотел, чтобы рыжеволосая девушка с улыбкой, похожей на лучики весеннего солнца, принадлежала ему.

Путь к власти оказался не прост. Но ему помог случай. Великие дома затеяли очередную свару. Каждому дому были нужны союзники, и Броган, в самый разгар кризиса наткнувшийся во время исследований системы Ветров на заброшенную — или, скорее, законспирированную так хорошо, что о ней забыли — базу Серой стражи, нашел там оружие и прекрасный корабль. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, он затеял собственную войну за власть — и смог победить. Но на этом его успехи и закончились. Ресурсы остались у Великих Домов, производство тоже. Что поделать, если так и не удалось добиться необходимых реформ мирным путём.

Эту часть своей биографии Броган тоже не слишком любил. Странствия по дальним мирам привлекали его куда больше, чем война.

Но перетягивание одеяла между великими домами затянулось, и кто-то должен был положить этому конец — и этим кем-то оказался он. А Эклунд… Эклунд мешала.

После захвата императорского дворца и трона Броган решил закрыть глаза на то, что фаворитка бывшего императора исчезла. Потом, конечно же, пожалел. Когда Эклунд сама заявилась через год во дворец, но уже во главе отряда вооружённых людей, Брогана объявили захватчиком. А Эклунд, упразднившую титул Императора и вошедшую в Сенат и назначившую себя Первым Консулом — спасительницей. А в чём разница, пожалуй, не смог бы ответить ни один из них.

— Я просто хотел свободы и равенства для людей Гесории, — сказал Броган, уже забираясь в звездолёт. Он чувствовал, что тишину, воцарившееся между ними, необходимо прервать.

Эклунд долго молчала, делала вид, что не замечает его. Она не любила признаваться в том, что действительно любит власть. В том, что не желала до конца дней остаться никем. И в том, что безудержно стремилась вернуть себе то, что потеряла.

— Не беспокойся, — заявила она, уже заканчивая настраивать автопилот, — я им это дала.

Эклунд пропала не вовремя. Дворец пустовал уже четырнадцатый день. Атаки повстанцев участились, и теперь Исгерд чудился в них какой-то скрытый смысл — но какой, она понять до конца не могла.

Однако куда больше беспокоила её аномалия, из-за которой во всей системе Корбиуса пришлось объявить карантин. Теперь уже Коэрти уверенно утверждала:

— Мы наблюдаем зарождение нового Ветра.

Однако Мейсен с не меньшей уверенностью добавлял:

— Он будет расти, пока не наткнётся на звезду. А затем произойдёт взрыв.

Исгерд не была физиком. У неё от подобных сообщений болела голова. Она могла только жалеть о том, что выбрала в жизни, как оказалось, не самый важный путь. Но из всех результатов исследований аномалии — коих насчитывались уже десятки — ей было понятно только то, что касалось её самой.

— В отличие от основной спирали Ветров, этот сгусток позволяет брать из себя образцы, — говорила Коэрти.

— Но это всё-таки часть Ветров? — вынужденно уточняла Исгерд.

— Думаю, что да. Такое чувство… что кто-то просто отщипнул от Ветра кусок. Боюсь представить, что стало с основным потоком. Если здесь его часть… Значит ли это, что в самом Ветре теперь дыра?

— Не понимаю вас. Вы только что сказали, что взять образец Ветра нельзя.

— В том-то и дело. Слишком сильна взаимосвязь частиц между собой. Так считалось всегда. Но… думаю, один способ не пробовал никто.

Коэрти сделала паузу, а Исгерд выжидающе смотрела на неё.

— Когда занимались исследованиями Ветров, ещё не создали технологию гиперворонок. А значит, никто не пытался цеплять куски Ветра… назовём это гиперпространственным крюком.

— Так, — Исгерд поспешила отгородиться от неё, — не хочу ничего знать. Что конкретно это может для нас означать?

— Для нас… — Коэрти уставилась на монитор и покусала губу, — вам может понравиться один из эффектов, которые нам пока удалось установить. Идёмте, капитан.

Она отвела Исгерд в лабораторию и подошла к столу с образцом. Осторожно приоткрыла герметичную зону, сшитую из дефлекторных полей, и запустила руку в мерцавший над столом лиловый огонёк. Рука исчезла.

Исгерд хотела было ударить её по запястью, но Коэрти успела её остановить — а свободной рукой указала на другой угол комнаты, где в пустом пространстве парила, шевеля пальцами, её кисть.

Исгерд сглотнула. Картина выглядела страшновато. Но суть она уловила.

— Супермалый гиперизлом.

— Не совсем. Нужно более внимательно исследовать эффект, — Джессика вынула руку из резервуара, закрыла клапан и потёрла кисть, которая по-прежнему слабо мерцала фиолетовым светом, — никому до сих пор неизвестно, какими свойствами обладают частицы, из которых состоят Ветра. У нас ведь не было возможности всерьёз их изучить…

— Этим можно управлять? — спросила Исгерд, не замечая её слов.

— Вы имеете в виду…

— Корректировать расстояние, массу… побочные эффекты?

Коэрти наморщила лоб.

— Нужно время, — повторила она, — пока что я ничего не могу утверждать с определённостью.

К концу месяца стычки с повстанцами уже начали входить у Исгерд в привычку.

Теперь, похоже, те поставили задачу установить контроль над сетью космопортов, служивших способом связи между ресурсодобывающими мирами.

Это были уже не пиратские вылазки, а полноценная война. И серьёзность её Исгерд поняла, когда, направив «Ветер Звёзд» в одну из таких систем, нос к носу столкнулась с громоздкой махиной старинного корабля.

— Высокие звезды… — пробормотала она, наблюдая, как стальной гигант с надписью «Дредноут» на каждом борту выныривает из линии Ветров.

Корабль оказался настолько переработан за прошедшее время, что Исгерд при всём желании не опознала бы в нём корму, которую успела лицезреть при обследовании Астеры.

Открывая канал внешней связи, почти машинально она произнесла:

— «Ветер звёзд» — «Дредноуту», требую транслировать пароли для доступа в космопорт.

Сомнений быть не могло — корабль, ощетинившийся амбразурами орудий, не был грузовиком. И всё-таки процедуру следовало соблюсти.

Исгерд вздрогнула и мурашки пробежали у неё по спине, когда из динамиков раздался знакомый голос:

— «Дредноут» — «Ветру Звёзд». Паролей у нас нет. Что теперь?

Исгерд на несколько мгновений погрузилась в непередаваемую гамму ощущений, в которой над всеми остальными доминировали желание добраться до обладателя голоса, взять его за шкирку и хорошенько встряхнуть и одновременно непонятное, загадочное для самой Исгерд возбуждение… Предвкушение чего-то, чего она не испытывала ещё никогда.

— Мы будем вынуждены открыть огонь.

— Вперёд.