Ее ранила грусть в его голосе. Она представила себе тринадцатилетнего мальчишку, заставившего себя холодно смотреть на казнь отца. Она видела в нем решимость: что бы ни случилось, его сын никогда не будет свидетелем того, что выпало на долю Александру.

– Скажи мне, что надо делать, – тихо сказала она. – Я сделаю все, что хочешь, буду такой, какой ты хочешь, лишь бы уберечь от этого Алекса. Обещаю.

Он долго смотрел на нее, тиская перевязь, символ его высокого положения.

– Когда мы встретились, я понятия не имел, кто ты и в какую ячейку тебя поместить, как ты это назвала. Я не лгал, когда говорил, что не хочу жениться, но теперь я ничуть не жалею, что ты моя жена, Миган. Мне фантастически повезло с тобой.

– Знаешь, это может быть всего лишь любовный приворот, – тихо сказала она.

Он погладил ее тыльной стороной руки; жесткая лента терла щеку.

– Ты думаешь, я не нашел бы средства разрушить чары? Если бы я захотел, мои люди уже давно нашли бы Черную Анну. Ее бы допросили и даже по-тихому убили, и никто бы ничего не узнал. Но этот приворот дал мне что-то такое, чего у меня никогда не было. Я не спешу с ним расстаться…

– Я тоже не хочу от него избавляться, – сказала Миган, подумав, – Хотя от него много неудобств. Как можно стоять и вежливо разговаривать с герцогиней Гауэр, когда я воображаю, что держу тебя? Я имею в виду, держу не тебя, а твою специфическую часть.

Он улыбнулся, и у нее потеплело в груди.

– Значит, вот о чем ты думала на балу? А я решил, ты была довольна вниманием джентльменов.

– Нет, конечно; они, кажется, поверили, что в моей голове нет ни единой мысли, кроме как о состоянии погоды. Меня хорошо научили говорить о погоде, но это любому надоест. – Миган засмеялась.

– Обещаю тебе, жена, про погоду ты от меня не услышишь. А теперь о том, что ты хотела подержать в руках. – Александр запрокинул ей голову и приблизил губы к ее губам.

Целовал он как-то по-другому. Миган подумала, что изменился вкус его губ. Через несколько вдохов она поняла, что он теплый – кожа, рот, дыхание были теплыми. Не горящими от любовного приворота, не холодными, как положено великому герцогу, а просто настоящими. Александр – просто мужчина.

– Что с тобой случилось этой ночью?

Он улыбнулся, грубо, нецивилизованно, эмоционально, как истинный нвенгариец.

– Нечто замечательное. Я это победил.

– Победил что? – Она просунула руки под расстегнутый мундир, положила их на теплую грудь. – Александр, ты сводишь меня с ума.

Он поцеловал ее в лоб, потом опять в губы.

– Подожди здесь ровно десять минут, потом иди в сад.

Она испугалась:

– В сад? Там холодно и сыро.

Его улыбка больше была похожа на оскал, такого она у него никогда не видела.

– Обуйся, закутайся. Я тебе кое-что покажу, моя герцогиня.

Миган вошла в сад позади дома. Небо был темным, утро еще не наступило. Не желая будить горничных, она сама отыскала ботинки и теплую накидку. Скоро слуги начнут вставать, а Александр вряд ли хочет, чтобы они узнали его секрет, раз решил поведать о нем прямо сейчас.

Насчет холода Миган не ошиблась. Дул резкий ветер, дорожки были мокрые от вчерашнего дождя. Она натянула накидку на нос и постаралась не чихать.

– Встретимся в саду, – бурчала она. – А где именно? Интересно, у всех женщин такие же несносные мужья, как у меня?

Она пошла по главной дорожке к лабиринту, забору из высокого кустарника с четырьмя поворотами. Ей приходилось играть здесь в прятки с Алексом.

Александра нигде не было видно. В темноте дорожка была еле различима, и она не могла по следам определить, куда он пошел.

– Александр? – окликнула она. – Здесь и правда очень холодно! Ты где?

Нет ответа. Под ветром шелестят тисовые заросли, шуршат листья на розовых кустах. Сад был запущенный, изредка попадались плохо оформленные клумбы, соединенные короткими дорожками. Наверное, дизайнера выпустили из Бедлама с единственной целью – спланировать этот сад.

Она дошла до лабиринта, осмотрелась. Ничего не видно.

– Александр?

В лабиринте что-то зашуршало. Она раздраженно подумала: с какой стати им надо встречаться в центре лабиринта? В Индийской гостиной по крайней мере сухо и тепло, хоть там колонны вырезаны в виде пальм и тигры ходят по потолку.

– Нвенгарийцы, – проворчала она, стуча зубами, и вошла в лабиринт.

На полпути она наткнулась на одежду Александра, разложенную на железной лавке. Миган потрогала еще теплый мундир.

Почему в ненастное утро он разделся догола? На сердце стало больно. Не с ума ли он сошел? Может, в этом и заключается произошедшая с ним перемена – он повредился умом?

– О, Александр, – прошептала она и побежала к последнему повороту, всматриваясь в темноту.

Что-то потерлось о ее ноги, что-то теплое, гладкое, черное. Миган сдавленно вскрикнула и шарахнулась назад, оцарапав спину о кусты.

Из темноты на нее смотрела пантера, огромный черный зверь со светящимися голубыми глазами.

Потрясенная Миган замерла. Пантера смотрела на нее умными, почти человеческими глазами. От нее пахло теплой шерстью, дыхание обжигало руку.

В голове закрутились мысли. Это то, что Александр хотел показать? Может, он привел ей дикого зверя в качестве домашнего животного? Такой подарок был вполне во вкусе Александра.

Эта тварь ручная? Она подумала о лежащей на лавке одежде. Какого черта тут происходит?

– Ты не съела Александра, нет? – прошептала она полушутливо. Пантера чуть склонила голову. Может быть, дикая кошка вежливо ждет, чтобы Миган разделась перед тем, как ею пообедают?

Пантера встала на задние лапы. Миган завизжала, но бежать было некуда, кустарник стоял стеной. Кошачьи лапы пригвоздили ее за плечи, шероховатый язык лизнул от подбородка до лба.

Она не успела закричать – пантера задрожала, и в следующее мгновение перед ней предстал Александр, он прижимал ее к кустарнику, накрыв своим голым телом. Он смеялся.

Она захлебнулась.

– Александр, что с тобой?! Как это может быть?!

Он закрыл глаза, тело задрожало, и он опять был пантерой и облизывал ее лицо. Она попыталась вывернуться, он упал на четыре лапы и обернул вокруг ее ног длинное тело.

– Что происходит? Скажи мне сейчас же!

Александр стал опять человеком и прижался к ней теплым телом.

– Я обнаружил, кто я такой. Мин показал. Миган, я логош.