– Александр, я хочу заняться любовью. – У нее сбилось дыхание.

– Я знаю. Но пока рано. – Он хохотнул.

– Почему?

– Надо подождать. Поверь мне, так тебе понравится гораздо больше.

– Я не хочу ждать.

Александр скользнул языком по ушной раковине.

– До сих пор страсть охватывала нас раньше, чем я мог тебя чему-то научить. Существует так много граней наслаждения, что можно изучать их годами.

– Годами?

– Не бойся, тебе понравится каждый момент.

Она прикусила губу. Ни с одной женщиной Александру не было так комфортно, как с Миган. Нет, комфортно – неудачное слово. Комфорт наступает после сексуальной разрядки, а с Миган он ощущает себя на вершине блаженства каждую секунду. Он был бы счастлив целыми днями не вылезать из кровати.

От прежних любовных связей Александр получал удовольствие, но оно было точно измерено: он доводил женщину до экстаза, но сам не терял контроля. Великому герцогу опасно терять контроль даже в мгновение оргазма, и Александр в постели молчал, не говорил ни слова, даже ласкового, не выкрикивал имя, которое могло быть обращено против него, когда к нему вернулся бы рассудок.

С первой женой такие предосторожности были излишни, но они оба знали, что встречаются в постели только по одной причине: зачать ребенка, продолжателя рода. Как только это получилось, Сефрония и Александр перестали спать вместе. На публике они появлялись как супружеская пара – у них была слаженная команда, – но в частной жизни редко виделись.

А теперь у него была женщина, с которой не нужно следить за каждым словом, которую можно любить сколько душе угодно. Он был не обязан заводить с ней ребенка, но поймал себя на мысли, что, если такое вдруг случится, будет счастлив.

С Миган он мог испробовать то, что давно хотел, но не решался, потому что не было женщины, которой бы он доверял.

Он помассировал ей плечи, потом нагнулся и укусил, оставив слабые следы зубов.

Миган хихикнула.

– Щекотно. Предполагается, что я буду смеяться?

– Смейся сколько хочешь. Я люблю твой смех.

– Зачем. Это? – Она показала на тонкую кисточку и глиняный горшочек, стоявший на ночном столике.

– Я покажу.

– Что покажешь?

– Не бойся, оно смывается.

У нее тревожно расширились глаза. Александр взял в руки горшочек, блеснула татуировка на бицепсе, и окунул в него кисточку.

Он положил руку на спину Миган и стал рисовать у нее на плече тот же узор, что был у него. Она вздрогнула от прикосновения холодных чернил, но осталась неподвижной.

– Первой великой герцогине нравилось, что ее разрисовывают?

– Понятия не имею. Ты первая, кого я украшаю.

– И зачем же ты меня так украшаешь?

Он сделал завиток, спускавшийся с плеча на спину. Огромным удовольствием было выводить точный рисунок, ярко выделявшийся на гладкой белой коже.

– Хочу. Древний обычай Востока: любящие украшают тела друг друга.

– Правда? Я уверена, англичане и англичанки этого не делают.

– Не знаю. Не спрашивал. – Он стряхнул кисточку. – Ты прелестна.

– Я хочу посмотреть.

Александр вернул горшок и кисточку на место и принес маленькое зеркало с туалетного столика. Миган повернула голову, разглядывая замысловатый рисунок.

– Красиво. Нвенгарийские женщины носят тату?

– Не многие, иначе эта манера уже перекочевала бы на Запад. Не волнуйся, Миган, татуировка смывается.

Она навела зеркало на него и сказала:

– А теперь я разрисую тебя.

Александр улыбнулся и подал ей кисточку и чернила. Он замер, а Миган старательно стала перерисовывать узор с правого бицепса на левый. Прохладная кисточка приятно щекотала, когда Миган заводила ее на внутреннюю часть руки и ставила точки на конце длинных линий. Сдвинув брови, она придирчиво оценивала свою работу. Александр с улыбкой наблюдал за ней.

Длинные волосы касались его бедер, разжигая кровь. Он смотрел на склоненную головку, наконец не сдержался, наклонился и осторожно поцеловал ее в макушку. Миган нетерпеливо проворчала и еще раз провела вокруг руки длинную линию.

– Ну вот, – сказала она, закончив работу. – Мне очень нравится. Представляешь, как горничная удивится, когда утром будет меня мыть?!

Он отобрал у нее кисть и чернила и аккуратно поставил их на место, радуясь, что есть еще чему ее научить:

– Я сам тебя вымою. Избавлю ее от удивления.

– Думаю, мне это понравится.

– Мне тоже.

– Ну теперь-то мы займемся любовью? Я совершенно готова.

Он ухмыльнулся:

– Еще нет, леди Нетерпение. Ложись на спину.

– …чернила уже высохли? Они могут пачкаться.

– Не важно. Миссис Колдуэлл купит новые простыни.

Миган послушно легла на кровать, разметав рыжие волосы по подушке.

Импульс острого желания обладать ею прострелил все тело, в момент уничтожив спокойствие, которое он набрал к этому моменту.

Нет.

Он глубоко вздохнул и начал медитацию, положив руку ей на живот.

– С тобой все в порядке? – В ее голосе послышалась озабоченность.

– Да. Сейчас будет. – Он зажмурился. По краям глаз сверкали молнии.

Он применил технику, которой его научил Мин: вообразил, что в руках у него светящийся шар и в нем заключена его сила, энергия, спокойствие.

Молнии исчезли. Он глубоко вздохнул. Он опять мог контролировать себя, мог остаться с ней.

Он погладил ее живот, запустил пальцы в мягкие кудри. Его учителя описывали женский вход как цветочный бутон, раскрывающийся от мужского прикосновения. Его сводил с ума ее запах. После того как он сдался изменениям, присущим логошу, его органы чувств обострились, и запах полностью накрыл его.

Она извивалась и прогибалась, Александр сильной рукой удерживал ее, крики Миган разносились по комнате, тело блестело от пота. Он расцепил клещи, когда она выдохлась, и с торжеством посмотрел на нее.

– Ты жестокий человек, Александр, – всхлипнула она.

– Я знаю.

Он согнул одну ее ногу в колене, прижал к себе и легко вошел в нее.

Его удары были подобны языкам огня, такие глубокие, что она вскрикивала. Сильными руками он прижимал ее запястья к подушке, кровать скрипела и прогибалась.