Аямэ вернулась к вопросу о поцелуях. Затем, мило краснея, положив свою ладонь на моё бедро, предложила немного прогуляться. Сказала, тут недалеко есть хорошее место, где-то на третьем этаже здания, хорошо заметного из окна ресторана. И вообще, не пора ли мне задуматься о смене девушки, на что даже не намекала, а указала прямым текстом, пообещав достойно вознаградить за правильный ответ. Аппетит, как и настроение, мгновенно были убиты напрочь.

Пусть я и не образец добродетели, но и не подлец. Мой выбор уже сделан. Плох он или хорош, покажет время. Поскольку поводов для разрыва Киоко не давала, значит, я не могу лгать одной девушке, чтобы спать с двумя. Это прямой путь к третьей, а там уже можно дождаться серьёзной трёпки от всех четырёх. Поскольку девушки они непростые, то и «воспитывать» меня буду не по-детски. Видимо, решив дожать, почувствовав неуверенность парня, Аямэ пошла на полноценное признание. То самое, классическое: «Ски дэсу. Цукиаттэкудасай».

Теперь, как честный человек, я обязан был на него ответить. В Японии словами: «я тебя люблю», не разбрасывались. Они тут имели сугубо практичное значение и являлись призывом к действию, а не просто выражению чувств. Представив, как мне придётся объясняться с Киоко, а потом, как я себя буду чувствовать с Аямэ, имея за спиной, по сути, измену, нервно сглотнул. Почему Аямэ не сказала мне этого раньше⁈ Хотя бы на месяц.

Я много слышал о том, чем обычно заканчивалась погоня за двумя зайцами, и кто в этом оказывался виноват. Можно ли имея официальную девушку тесно дружить с другой? Ответ — да, но недолго, если та нацелена на большее. Неважно, чувство ли собственничества, ревности, страха, сочувствия, вины, рано или поздно толкнёт меня в объятие или одной претендентки, или другой. Хотя, будучи неженатым человеком, я могу спать с кем угодно и когда угодно, надеюсь, но при серьёзности намерений, а они у меня самые серьёзные, чем дольше затягивать с объявлением своей чёткой позиции, тем тяжелее и больнее будет рвать эти отношения.

Встав, с большим сожалением, низко поклонился. Извинившись, произнёс столь же ритуальную фразу: «Давай останемся друзьями». Да, это было нелегко сделать, но необходимо. Киоко успела первая, ей и достаётся приз. Опустив голову, я не видел выражения лица Аямэ, но её ответ был более чем красноречив. Когда тебе на голову выливают горячий черепаховый суп, ощущения, хочу сказать, не самые приятные. Я даже не дрогнул, стоически перенося выпавшие на мою долю испытания. После разгневанного, если бы они могли выражать эмоции, стука каблучков, стало понятно, что я остался один. Сев обратно на своё место, с сокрушённым вздохом подозвал официанта. Похоже, он был свидетелем не одной подобной сцены, что не удивительно, при таком-то соседстве, поскольку парень сразу принёс мне полотенце, счёт и стакан воды. Ещё и слова поддержки произнёс, с посылом, мол все бабы — стервы, все мужики — козлы, землю — крестьянам, заводы — рабочим, держись братан, все они устроены одинаково, с биологической точки зрения. Ну спасибо, только этих слов утешения мне сейчас и не хватало.

Знатно я обломал Аямэ. Похоже, пляжный эпизод вновь откладывается на неопределённое время. Он даже не стал филлером в этом сюжете. Спрашивается, ну и стоило ли оно того?

Слабым утешением служило предположение, что девушка, вполне вероятно, просто не знала, как поступать в таких ситуациях. Она всегда привыкла получать всё, что хотела, а тут такое. Ну и не стоило забывать о таком универсальном учебном пособии, как дорамы, предлагающих один и тот же шаблон поведения.

* * *

— Привет, как ты тут? — с лучезарной улыбкой в кабинет Киоко вошла её мать, Амамия.

Захваченная врасплох, директор компании на секунду растерялась от столь неожиданного визита. Всё произошло так быстро, что предупредить Киоко её сотрудники не успели, а остановить Амамию они не посмели, прекрасно зная, кто эта женщина.

— Привет, мам. Спасибо, хорошо. Не ожидала тебя здесь увидеть. Хотя бы предупредила, — обратилась к ней с лёгким укором, вставая из-за стола, проявляя этим уважение.

— Зачем? Чтобы ты успела сбежать? — хитро улыбнулась женщина, присаживаясь в гостевое кресло.

— Скажешь тоже, — Киоко сразу отвергла необоснованные обвинения. — Чтобы я приготовилась, отложила дела, встретила тебя.

— Встретила? Да мы дома, как встречаемся, так тут же расстаёмся. Ты же не задерживаешься на одном месте дольше пяти минут. Такое впечатление, будто избегаешь меня, — последовал ответный упрёк.

— Не избегаю. Просто ты постоянно находишь темы для разговора, которые мне неприятны, — Киоко отвела взгляд в сторону, не признавая своей вины, но чувствуя её.

— Так не давай мне поводов для огорчения, а давай для радости. Что тут сложного? Я бы с большим удовольствием поговорила о чём-нибудь хорошем, — упрекнула дочь, избегающую сложных разговоров.

Затягивающую с решением явно назревшей проблемы.

— Как сейчас? Ты ведь не просто так пришла? — предположила Киоко, понимая, что бежать уже некуда.

Родители в офисе Хоримии появлялись очень редко, и каждый раз не просто так. В таких семьях, как Такэути, даже заводя безобидный разговор о погоде, в девяти случаях из десяти он сводился к обсуждению важных тем. Просто так, без повода, они не собирались уже очень давно. У каждого из них имелись собственные дела, был плотный график, свой круг интересов, друзей. Впрочем, ведение совместных дел всё же их больше объединяло, чем разъединяло.

— Конечно, не просто так, — подтвердила Амамия, ни капли не смутившись.

Зачем скрывать очевидное, и уж тем более его стыдиться?

— Если это опять по поводу моего парня, то ответ прежний. Я с ним не расстанусь, — упрямо заявила девушка, отстаивая право на собственное мнение. — Не понимаю, чего вы так переживаете? Не вам же с ним жить, — привела довольно слабое оправдание.

— Ошибаешься, — мать тут же указала на эту ошибку. — Именно нам, Такэути с ним жить, бок о бок. Ты же сама собираешься сделать его одним из нас. Верно? Так что, будь добра, учитывай и наше мнение. Договаривайся, убеждай, враждуй, если хочешь, но не отворачивайся, делая вид, будто ничего не замечаешь.

Голос Амамии стал твёрже, отдавая металлом.

— Если ты твёрдо решила отказаться от фамилии Такэути, то это твоё право. Однако тогда иди к своей цели до конца, отказавшись и от всего, что с этим связано, — предъявила ультиматум. — Либо Мацумото станет Такэути, либо Такэути станешь Мацумото, третьего не дано.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Киоко, невольно напрягшись.

Пока ещё директор заподозрила, что ответ ей сильно не понравится. Интуиция не подвела. Амамия решительно объявила, глядя мятежной дочери прямо в глаза.

— Что тут непонятного? Семья не принимает твой выбор, а значит, ты уйдёшь в род Мацумото только с тем, что принадлежит лично тебе. Машина, небольшой счёт в банке и акций. На жизнь вам хватит.

В голове Киоко словно молнией мелькнуло озарение. Она поняла, чего от неё хотят. Весь род, а такое решение Амамия не могла принять в одиночку, без большого семейного собрания, о котором её даже не предупредили, потребовал сделать выбор. Предстояло решить, что важнее, Мацумото, или та жизнь, к которой она привыкла.

В компании Хоримия Киоко принадлежало всего одиннадцать процентов акций. Значит, она автоматически вылетает из кресла директора. Какой-либо значимый пост управленца в ней уже не занять, это понятно. Небольшие пакеты акций в других семейных предприятиях приносили доход, но не давали права на серьёзное участие в принятии решений. Киоко легко могла купить себе квартиру, съехав из родительского дома хоть завтра, но сравнивать то, что приобретёт с тем, что потеряла, — это как сравнивать небо и землю. Девушка всегда полагалась на ресурсы своего клана, нужно сказать, весьма обширные, его власть и влияние, с лихвой перекрывающие её возраст, опыт и пол. Она даже не представляла, что будет делать, лишившись всего этого? Как к ней начнут относиться все те люди, которые сегодня улыбались и охотно приглашали к себе? Не отвернутся ли?

— Это жестоко, — справившись с потрясением, сухим тоном, высказалась Киоко после небольшой паузы.

— Таково твоё испытание. Ты должна доказать верность клану Такэути делом, а не только словом. Испытание не может быть лёгким по определению, — неожиданно мягким, сочувствующим тоном пояснила Амамия, глядя на неё с грустью. — Иначе, что же мы за клан такой? Такэути должны заботиться не только о своём благополучии,