Расстояние составляло метров триста, не так и близко. Я отложил автомат и целился в вездеход, который собирался буксировать пушку. Бондарь, выпустив остаток диска, кричал:

– Где трофейный пулемет? Я сейчас их прикончу к чертовой матери!

Но «дрейзе» немцы унесли с собой и вели из него огонь. А пулемет в доте никак не могли снять со станка. Возможно, он был поврежден.

Я стрелял, целясь в бронированный двигатель. Броня там была так себе, тонкая. Но мои пули не смогли вывести его из строя, хотя раз или два я попал в цель. Вездеход развернулся, набирая скорость.

– Коробов, целься лучше! – это кричал Ступак.

Я выпустил обойму, целясь в борт и бензобак. Пули были зажигательные, вездеход загорелся. Из него выскакивали немцы и, пригибаясь, убегали. Огонь перекинулся на зарядный ящик. Сдетонировало сразу несколько снарядов, перевернув пушку и разбив задний борт вездехода.

– Фрицы, гады, удрали, – не мог успокоиться необычно активный сержант Антон Бондарь. – Остался бы хоть один диск, я бы их положил.

– Так заряжай свои диски, чего глазеешь? – резко заметил я.

– Далеко вездеход успел укатить, – гнул свое Бондарь. – Поэтому и остальные мазали.

Это был намек в мой адрес, что я не сразу подбил БМВ. Наверное, он хотел, чтобы эти слова слышали Ступак и ротный Евсеев. Но они рассматривали пулемет, извлеченный из дота.

– МГ-34, какой-то модифицированный образец, – сказал комбат.

Подошел старший лейтенант Зайцев, тоже осмотрел пулемет. Он отличался более массивным казёнником и облегченным кожухом. Тимофей Макарович был специалистом по оружию.

– Это новый пулемет, МГ-42. Я слышал про них. Скорострельность двадцать пуль в секунду. Андрей, принеси ленту из дота. Опробуем.

Я нырнул в небольшую дверь. Дот был оборудован по-немецки добротно. Деревянный пол, лежанка. Толщина передней стенки была сантиметров восемьдесят. Здесь же лежал убитый пулеметчик.

Пуля из противотанкового ружья ударила в каску, снесла верхнюю половину черепа. Продырявленная каска валялась в углу. Глаза пулеметчика вышибло из орбит динамическим ударом, стена была забрызгана кровью. Я торопливо подхватил коробку с лентой. На выходе заметил, что второй пулеметчик тоже получил мою пулю.

У него была перемотана тряпьем вывернутая рука. Когда он пытался убежать, его закололи штыками атакующие. Не так плохо я стрелял, достал обоих пулеметчиков. Но говорить ничего не стал – Ступак не спрашивал, а хвалиться, как Бондарь, было противно. Еще подумает, что тоже на медаль напрашиваюсь.

Зайцев открыл крышку казённика, вставил конец ленты и передернул затвор. Дал длинную очередь вверх. Отдача шатнула старшего лейтенанта. Стреляные гильзы вылетали с необыкновенной быстротой, пулемет словно рычал, быстро вбирая в себя металлическую патронную ленту.

– Во, гады, чего выдумали! – ругнулся Ступак. – Дай-ка я попробую.

Установив сошки на бруствер, дал несколько очередей по горящему вездеходу и щиту перевернутой пушки.

– Зверь! Евсеев, скажи старшине, чтобы прибрал его вместе с патронами. Пригодится.

– Отдайте его мне, – снова влез Бондарь. – Я хорошего помощника подберу, будем фрицев крошить.

Капитан Ступак оглядел его странным взглядом:

– Ты, что ли, его в бою добыл? Пулеметчиков в доте Коробов прикончил. И субординацию не забывай. Без тебя решат, куда пулемет пристроить.

– В штаб дивизии его надо сдать, – посоветовал Зайцев. – Все же новый образец оружия.

– Пожалуй. Комиссара пошлем. Заодно расскажет, как мы тут воевали. Он умеет, как надо, доложить, чего и не было. Политработники, они такие.

Возбужденный боем и бегством немцев, Ступак со смехом хлопнул комиссара по спине своей увесистой ладонью. Малкин сморщился от сильного шлепка, но с готовностью кивнул. В штаб дивизии он наведываться любил.

У догоравшего вездехода нас поджидал еще один сюрприз. Мы думали, что БМВ пытался увезти знакомую нам 50-миллиметровку. Но эта противотанковая пушка была намного массивнее, а самое главное, больше калибром.

– Семьдесят пять миллиметров, – безошибочно определил Тимофей Макарович Зайцев. – Вот почему наши танки один за другим загорались.

Вступая в летнюю кампанию сорок второго года, немцы активно внедряли новые образцы оружия. Практически отказались от применения на переднем крае легких танков, модифицировали средние танки. А 75-миллиметровая пушка и новый пулемет МГ-42, выпускаемые в больших количествах, принесут нашим войскам немало сложных проблем.

Немцы сомкнут кольцо окружения 23 мая в районе города Балаклея, примерно в сотне километров восточнее места нахождения нашей дивизии.

Мы почувствовали эти признаки, когда 19 мая поздно вечером пришел приказ Тимошенко о переходе от наступления к обороне. Стояли короткие ночи, и темнота почти не наступала. Небо со всех сторон освещалось сполохами орудийных вспышек. Доносился отдаленный гул канонады.

Мы не знали, что от Харькова двигаются нам во фланг бронетанковые части 6-й армии (той самой, которая позже найдет свой конец под Сталинградом). Примерно через сутки мы увидели, как спешно отступают тыловые части, отдельные группы красноармейцев.

Мы старательно окапывались, пока не испытывая особого беспокойства. В воздухе висело напряжение, но комполка Рекунков был уверен в себе. Мы провели несколько удачных боев и, хотя понесли немалые потери, чувствовали свою силу. Кроме полковой артиллерии, у нас имелись три трофейные 50-миллиметровые пушки, был пополнен боезапас, а в ближнем тылу окапывались несколько батарей дивизионных «трехдюймовок».

Бок о бок с нами также укрепляли оборону еще два стрелковых полка нашей дивизии, находились гаубичные батареи.

Вскоре резко увеличился поток отступающих. Это нервировало людей. Мы видели, что идут они без всякого строя, измотанные долгой ходьбой. Артиллерия и минометы отсутствовали. Люди были вооружены лишь винтовками, изредка автоматами и ручными пулеметами. Многие красноармейцы бросили противогазы, каски, оставили при себе минимум боеприпасов. По существу, двигалась толпа, а не подразделения во главе с командирами.

Комиссар вместе с комсоргом Трушиным и несколькими бойцами из комендантского взвода пошел разбираться.

Придержали нескольких бойцов и двух лейтенантов, которые толком ничего сообщить не могли. Остановили повозку, в которой сидел майор с перевязанной ногой. Видимо, у него шло воспаление. По лицу, несмотря на жару, стекали капли пота.

Жадно глотая из фляжки воду, он рассказал, что является начальником штаба полка. В бою с немецкими танками был ранен – и сейчас отправлен командиром в санбат.

– Далеко отсюда ваш полк? – спросил комиссар.

– Всю ночь ехали…

– Мне наплевать, сколько вы ехали! – закричал на него комиссар. – Назовите точку, где находится ваш полк.